Украинская народная сказка

ТЕЛЕСИК

   Жили себе дед да баба, детей у них не было. Горюет дед, горюет баба:
   — Кто же за нами на старости лет присмотрит, коль детей у нас нету?
   Вот баба и просит деда:
   — Поезжай да поезжай, дед, в лес, сруби мне деревцо, сделаем колыбельку, положу я чурочку в колыбельку и буду ее колыхать, будет мне хоть забавушка!
   Дед и поехал, срубил деревцо, сделал колыбельку. Положила баба чурочку в колыбельку, качает и песню поет:

 
Люли-люли, мой Телесику (Телесик (русское — телепень) — от украинского «телесуватися» — качаться, покачиваться.)
Наварила я кулешику,
И с ножками и ручками…
Хватит тебя накормить.
 

   Колышет да поет, колышет и поет. Вечером спать улеглись. Утром встают, глядь — а из той чурочки сделался сыночек. Они так обрадовались, что боже ты мой! И назвали того сыночка Телесиком.
   Растет сынок, подрастает и такой стал красивый, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке рассказать.
   Вот подрос он и говорит:
   — Сделай мне, тату, золотой челнок, а вёслышко серебряное, буду я рыбку ловить да вас кормить!
   Вот и сделал дед золотой челночек и серебряное вёслышко, спустили на речку, он и поплыл. Вот плавает он по речке, рыбку ловит, деда, бабу кормит; что наловит — отдаст и опять поплывет. Так и живет на реке. А мать ему есть приносит. Вот она раз и говорит:
   — Гляди, сынок, не ошибись, как стану я тебя кликать, плыви к бережку, а если кто чужой, то плыви дальше!
   Вот мать сварила ему завтрак, принесла на берег и кличет:

 
Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножками
Хватит тебя накормить.
 

   Услыхал Телесик.
   — Это моя матушка мне завтрак принесла!
   Плывет. Пристал к бережку, наелся, напился, оттолкнул золотой челнок серебряным веслышком и поплыл дальше рыбку ловить.
   А змея и подслушала, как мать Телесика кликала, подошла к берегу и давай кричать толстым голосом:

 
Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножами
Хватит тебя накормить.
 

   А он слышит.
   — Нет, это не моей матушки голос. Плыви, плыви, челнок, дальше, дальше! Плыви, плыви, челнок, дальше!
   Челнок и поплыл. А змея стояла-стояла и пошла от берега прочь.
   Вот мать Телесика наварила ему обед, принесла к бережку и кличет:

 
Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножками
Хватит тебя накормить.
 

   Он услыхал.
   — Это моя матушка мне обед принесла!
   Приплыл он к бережку, наелся, напился, отдал матери рыбку, которую наловил, оттолкнул челнок и опять поплыл.
   Приходит змея к берегу к опять толстым голосом:

 
Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножками
Хватит тебя накормить.
 

   Услыхал он, что это не материн голос, и махнул вёслышком:

 
Плыви, плыви, челночек, дальше!
Плыви, плыви, челночек, дальше!
 

   И поплыл челночек вперед.
   И вот так который раз: как мать принесет и позовет, он и пристанет к берегу, а как змея зовет — он махнет веслышком, челнок и поплывет дальше.
   Видит змея, что ничего не поделает, и пошла к кузнецу:
   — Кузнец, кузнец! Скуй мне такой тоненький голосок, как у матери Телесика!
   Кузнец и сковал. Подошла она к бережку и начала кликать:

 
Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножками
Хватит тебя накормить.
 

   Он и подумал, что это мать:
   — Это моя матушка мне есть принесла!
   Да и подплыл к бережку. А змея выхватила его из челна и понесла к себе домой.
   — Оленка, Оленка, отопри!
   Оленка открыла, вошла змея в хату.
   — Оленка, Оленка, истопи-ка печь, да так, чтобы камни развалились.
   Натопила Оленка так, что камни разваливаются.
   — Оленка, Оленка, испеки мне Телесика, пока я в гости схожу.
   Оленка и говорит:
   — Садись, Телесик, на лопату! Я попробую, ты тяжелый или нет.
   А он говорит:
   — А я не знаю, как садиться.
   — Да садись! — говорит Оленка.
   Он и положил на лопату голову.
   — Да нет же, садись совсем!
   Он положил одну руку.
   — Вот так? — спрашивает.
   — Нет, не так!
   Положил он другую руку.
   — Так, что ли?
   — Да нет же, нет! Садись весь!
   — А как же? Так, может? — да и положил ногу.
   — Да нет же, — говорит Оленка. — Не так!
   — Ну так сама покажи, — говорит Телесик, — а то я не знаю как.
   Она только села, а он — за лопату, бросил Оленку в печь и заслонкой прикрыл, а сам запер хату, взобрался на явор, да и сидит.
   Вот прилетает змея.
   — Оленка, Оленка, отвори!
   Молчит Оленка.
   — Оленка, Оленка, отвори!
   Не слышно Оленки.
   — Вот чертова Оленка, уже убежала с хлопцами гулять.
   Змея сама открыла хату. Открыла змея заслонку, вынула из печи и ест, — думает, что это Телесик. Наелась досыта, вышла на двор и катается по траве.
   — Покатаюсь, поваляюсь, Телесикова мясца наевшись!
   А Телесик с явора:
   — Покатайся, поваляйся, Оленкиного мясца наевшись!
   Она слушает. И опять:
   — Покатаюсь, поваляюсь, Телесикова мясца наевшись!
   А он снова:
   — Покатайся, поваляйся, Оленкиного мясца наевшись.
   Она смотрит и увидела Телесика. Кинулась к явору, начала его грызть. Грызла, грызла, все зубы поломала, а перегрызть никак не может. Кинулась к кузнецу:
   — Кузнец, кузнец, скуй мне такие зубы, чтобы явор перегрызть и Телесика съесть!
   Кузнец и сковал. Как начала она опять. Вот-вот уже перегрызет. И вдруг летит стадо гусей. Телесик их и просит:

 
Гуси-гуси, гусенята!
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня к батюшке,
А у батюшки поесть, и попить
Да хорошо походить!
 

   А гуси в ответ:
   — Пускай тебя средние возьмут!
   А змея грызет-грызет. Телесик сидит да плачет. Вдруг опять летит стадо гусей. Телесик и просит:

 
Гуси-гуси, гусенята!
Ворьмите меня на крылята,
Понесите меня к батюшке,
А у батюшки поесть и попить
Да хорошо походить!
 

   А те ему говорят:
   — Пускай тебя задние возьмут!
   Телесик опять плачет. А явор так и трещит. Змея уже устала, пошла напилась воды и опять грызет. Вдруг летит еще стадо гусей. А Телесик обрадовался и просит:

 
Гуси-гуси, гусенята!
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня к батюшке,
А у батюшки поесть и попить
Да хорошо походить!
 

   — Пускай тебя крайний возьмет! — да и полетели.
   Телесик думает: «Пропал я теперь навек», да так горько плачет, весь слезами обливается, а змея вот-вот. явор повалит. Вдруг летит себе один-одинешенек гусенок, отстал, еле летит. Телесик к нему:

 
Гусёк, гусёк, гусенятко!
Возьми меня на крылятко,
Понеси ты к батюшке,
А у батюшки и поесть и попить,
Хорошо походить!
 

   Он и говорит:
   — Садись.
   Телесик сел. Вот принес гусенок Телесика к батюшке и посадил его на завалинке, а сам полетел.
   Вот сидит Телесик на завалинке. А баба напекла пирожков, вынимает из печки и говорит:
   — Этот пирожок тебе, дед, а этот пирожок мне!
   А Телесик со двора:
   — А мне?
   Вынимает она опять пирожки и:
   — Это тебе пирожок, дедуся, а это мне!
   А Телесик опять:
   — А мне?
   Они удивляются.
   — Ты не знаешь, дед, кто это будто кричит: «А мне»?
   — Нет, — говорит, — не знаю.
   — Да, наверное, дед, мне послышалось.
   И опять пирожки из печи вынимает:
   — Это вот тебе пирожок, дедуся, а это мне!
   А Телесик сидит на завалинке.
   — А мне? — спрашивает.
   Выглянул дед в окошко — а это Телесик! Выбежали они, схватили его, внесли в хату да так радуются. Накормила его мать, напоила, голову ему помыла и чистую рубашечку дала.
   Вот и живут, хлеб жуют, постолом добро носят, коромыслом воду возят, и я там была, мед-вино пила, по бороде текло, а в рот не попало.