World Sayings.ru - Украинские народные сказки - Яйцо-райцо Хорошие предложения для хороших друзей

Случайная английская пословица:


флаг Украины герб Украины

Украинская народная сказка

ЯЙЦО-РАЙЦО

   Когда был жаворонок-птица царем, а царицею мышь, и было у них свое поле. Посеяли они на поле пшеницу. Уродилась пшеница — стали они зерно делить. И оказалось одно зернышко лишнее. Говорит Мышь:
   — Пускай оно будет мне!
   А Жаворонок говорит:
   — Нет, мне!
   Стали они думать — как им быть? Пошли бы судиться, да нету никого старше их: не к кому им в суд обратиться. Мышь и говорит:
   — Давай я лучше его надвое перекушу.
   Царь на это согласился. А Мышь схватила зерно в зубы и убежала в нору. Собирает тогда царь-Жаворонок всех птиц, хочет идти войною на царицу-Мышь; а царица зверей всех созывает, и начали войну. Пошли в лес, и только вздумают звери какую-нибудь птицу разорвать, а она — на дерево; или птицы начнут, летая, зверей бить. Так бились они весь день напролет, а потом сели вечером отдыхать. Оглянулась царица-Мышь — нет на войне муравьев. И велела она, чтоб к вечеру были непременно и муравьи. Явились муравьи. Велела им царица взобраться ночью на деревья и пообкусывать за ночь перья на крыльях у птиц.
   На другой день, только стало светать, кричит царица:
   — А ну, подымайтесь воевать!
   И какая из птиц ни подымется, то и упадет наземь, а зверь ее и разорвет. Вот и победила царица царя.
   Видит один орел, что дело плохо, сидит на дереве, не слетает, вдруг идет мимо охотник; увидел на дереве орла и нацелился в него. Стал его орел просить:
   — Не бей меня, голубчик, я тебе в большой беде пригожусь!
   Нацелился охотник второй раз, а орел опять его просит:
   — Возьми меня лучше да выкорми, увидишь, какую я тебе службу сослужу!
   Нацелился охотник в третий раз, а орел его опять просит:
   — Ой, братец-голубчик! Не бей меня, лучше возьми с собой: я тебе великую службу сослужу!
   Охотник поверил ему: полез, снял его с дерева, да и несет домой.
   А орел ему говорит:
   — Отнеси меня к себе домой и корми меня мясом, пока у меня крылья отрастут.
   А было у того хозяина две коровы, а третий бык. Вот и зарезал хозяин для него корову. Съел орел за год корову говорит хозяину:
   — Пусти меня полетать: я посмотрю, отросли ли у меня крылья.
   Выпустил он орла из хаты. Полетал-полетал орел, прилетает в полдень к хозяину и говорит ему:
   — У меня еще силы мало. Зарежь для меня яловую корову!
   Послушал его хозяин, зарезал. И орел съел ее за год да как полетел опять!.. Летает чуть не целый день, прилетает к вечеру и говорит хозяину:
   — Зарежь еще и быка!
   Думает хозяин: «Что делать — резать или не резать?» А потом говорит:
   — Больше пропало, пускай и это пропадет!
   Взял и зарезал ему быка. Съел орел быка за год, а потом как полетел и летал высоко-высоко, аж под самою тучей. Прилетает опять и говорит ему:
   — Ну, спасибо тебе, хозяин, выкормил ты меня, а теперь садись на меня.
   Хозяин спрашивает:
   — А зачем?
   — Садись! — говорит.
   Вот он и сел.
   Поднял его орел аж в самую тучу, а потом кинул вниз. Летит хозяин вниз, не дал орел ему долететь до земли, подхватил его и спрашивает:
   — Ну, что тебе казалось?
   А тот отвечает ему:
   — Был я будто уже ни жив ни мертв.
   А орел ему говорит:
   — Вот так же было оно и со мной, когда ты в меня целился.
   Потом говорит:
   — Ну, садись еще.
   Не хотелось хозяину на него садиться, да нечего делать, — сел все-таки. И понес его орел снова в самую тучу, сбросил его оттуда вниз, а подхватил его так, может, сажени за две от земли и спрашивает:
   — Ну, что тебе казалось?
   А тот отвечает:
   — Казалось мне, будто совсем мои косточки уж рассыпались.
   Тогда орел ему говорит:
   — Вот так же было и со мной, когда ты во второй раз в меня целился. Ну, садись опять!
   Тот сел. И как взмыл его аж за тучу, да как пустил вниз, и подхватил его у самой земли, а потом спрашивает:
   — Ну, что тебе казалось, когда ты на землю падал?
   А тот ему отвечает:
   — Да будто меня и вовсе на свете не было.
   Тогда орел ему говорит:
   — Так же и со мной было, когда ты в третий раз в меня целился.
   А потом говорит:
   — Ну, теперь никто из нас друг перед другом не виноват: ни ты передо мной, ни я перед тобой. Садись на меня, полетим ко мне в гости.
   Вот летят они и летят, прилетают к его дядюшке. И говорит орел хозяину:
   — Ступай в хату, а как спросят тебя: не видал ли, мол, где нашего племянника, ты ответь: «Коль дадите мне яйцо-райцо (Яйцо-райцо — сйцо-счастьице, волшебное яйцр.), то и его самого приведу».
   Входит он в хату, а его спрашивают:
   — По доброй воле иль поневоле пожаловал?
   Он им отвечает:
   — Добрый казак ходит только по доброй воле.
   — А не слыхал ли ты что про нашего племянника? Уже третий год, как ушел он на войну, а о нем и вестей нет.
   А он им говорит:
   — Коль дадите мне яйцо-райцо, то и его самого приведу вам.
   — Нет, уж лучше нам его никогда и не видать, чем тебе яйцо-райцо отдать.
   Орел ему говорит:
   — Полетим дальше.
   Летят и летят. Прилетают к его брату; и тут он говорит то же самое, что и у дядюшки, а яйца-райца ему так и не дали.
   Прилетают они к его отцу, а орел и говорит охотнику:
   — Иди в хату, и как станут тебя обо мне расспрашивать, ты скажи, что видал, мол, его и могу его самого привести.
   Входит он в хату. Они его спрашивают:
   — По воле иль поневоле пожаловал?
   Он им отвечает:
   — Добрый казак ходит только по доброй воле.
   Стали его спрашивать:
   — Не видал ли где нашего сына? Вот уже четвертое лето его нету, пошел воевать куда-то, пожалуй, его там убили.
   А охотник говорит:
   — Я его видел, и коль дадите мне яйцо-райцо, то приведу вам и его самого.
   Вот орлиный отец и спрашивает:
   — А зачем тебе оно? Лучше мы тебе дадим много денег.
   — Денег я, — говорит, — не хочу, а дайте мне яйцо-райцо!
   — Так ступай приведи его нам, тогда мы тебе и дадим.
   Вводит он орла в хату. Как увидели его отец с матерью, так
   обрадовались, что дали яйцо-райцо, и говорят:
   — Смотри ж не разбивай его нигде по дороге, а как вернешься домой, сделай большой загон, там его и разобьешь.
   Вот идет он, идет, и так захотелось ему пить! Набрел он на криницу. Только начал пить воду, и вдруг невзначай цокнул о ведро и разбил яйцо-райцо. И как начал вылазить из яйца скот… Все лезет и лезет. Гоняется он за скотом: то с одной стороны подгонит, а скот в другую сторону разбегается… Кричит бедняга: никак один не управится! Вдруг подползает к нему Змея и говорит:
   — А что ты мне дашь, хозяин, ежели я загоню тебе скот назад в яйцо?
   Он ей говорит:
   — Да что же тебе дать?
   Змея просит:
   — Дашь мне то, что явилось без тебя дома?
   — Дам, — говорит.
   Вот загнала она ему весь скот назад в яйцо, залепила яйцо как следует, подала ему в руки.
   Приходит он домой, а там сын без него народился. Он так за голову и схватился.
   — Это ж я тебя, сын мой, Змее отдал!
   Горюют они с женой вместе. А потом говорят:
   — Что ж делать? Слезами горю не поможешь! Надо как-то жить на свете.
   Загородил он большие загоны, разбил яйцо, выпустил скот, — разбогател. Живут они поживают, а там и сын уже подрос, звали его Иваном.
   И говорит он:
   — Это вы меня, тату, Змее отдали. Ну что ж делать, как-нибудь да проживу!
   И пошел он тогда к Змее.
   Приходит к ней, а она ему и говорит:
   — Коли выполнишь мне три дела, то домой вернешься, а не выполнишь, то я тебя съем!
   А был вокруг ее дома, куда ни глянь, большой лес на болотах. Вот Змея ему и говорит:
   — Выкорчуй мне этот лес за одну ночь да землю вспаши, пшеницу посей, сожни ее, в скирды сложи, и чтобы мне за ночь из той самой пшеницы паляницу б испек: пока я встану, чтобы она на столе лежала.
   Вот идет он к пруду, пригорюнился. А стоял там недалече каменный столб, а в том столбе Змеева дочь была замурована. Подходит он туда и плачет.
   А Змеева дочь его спрашивает:
   — Чего ты плачешь?
   — Да как же мне, — говорит, — не плакать, ежели мне Змея задала такое, что мне никогда не выполнить, да еще говорит, чтобы за одну ночь.
   — А что же такое?
   Он ей рассказал.
   Она ему говорит:
   — Это еще цветочки, а ягодки будут впереди! — А потом говорит: — Коль возьмешь меня замуж, я для тебя все сделаю, что она велела.
   — Хорошо, — говорит.
   — А теперь, — говорит она, — можешь спать. Завтра подымайся пораньше, понесешь ей паляницу.
   Вот вошла она в лес да как свистнет — так весь лес и заскрипел, затрещал, и на месте том уже и пашется и сеется. Испекла она до зари паляницу, дала ему. Принес он ее Змее в дом и на стол положил.
   Просыпается она, вышла во двор, смотрит на лес, а вместо него лишь жнивье да скирды стоят.
   — Ну, справился! Смотри ж, чтоб и второе дело выполнил! — И сразу же ему приказывает: — Раскопай мне вон ту гору, да так, чтобы Днепр в ту сторону тек, и построй у Днепра амбары, будут байдаки к ним подходить, и будешь ты торговать той пшеницей. Как встану я утром, чтобы все это было готово!
   Идет он опять к столбу, плачет.
   А та дивчина его спрашивает:
   — Чего плачешь?
   Рассказал он ей обо всем, что Змея ему загадала.
   — Это еще цветочки, а ягодки впереди! Ложись спать, я все сделаю.
   А сама как свистнет — так гора и раскапывается, течет туда Днепр, а рядом амбары строятся. Пришла она, разбудила его, велит пшеницу отпускать из амбаров купцам на байдаки.
   Просыпается Змея, видит — все сделано, что было ему велено. Загадывает ему в третий раз:
   — Поймай мне этой ночью золотого зайца и принеси его мне утром пораньше домой.
   Идет он опять к каменному столбу, плачет. А дивчина его спрашивает:
   — Ну, что она загадала?
   — Велела поймать золотого зайца.
   — Вот это уже ягодки: кто его знает, как его и поймать! Пойдем, однако, к скале, может, поймаем.
   Подошли к скале. И говорит она ему:
   — Становись над норой — ты будешь ловить. А я пойду его из норы гнать. Но смотри: кто бы из норы ни выходил, хватай его — это и будет золотой заяц!
   Вот пошла она, гонит. Выползает из норы гадюка и шипит. Он ее и пропустил. Выходит из норы дивчина, спрашивает его:
   — Ну, что, ничего не вылазило?
   — Да нет, — говорит, гадюка вылазила. Я ее испугался, подумал, может, укусит, да и пропустил ее.
   Она ему говорит:
   — А чтоб тебе! Ведь это ж и был золотой заяц! Ну смотри, я опять пойду; и если кто будет выходить и скажет тебе, что тут нет золотого зайца, ты не верь, а хватай его!
   Забралась она в нору, опять гонит. Вдруг выходит старая-пре-старая бабка и спрашивает парубка:
   — Что ты, сыночек, тут ищешь?
   — Золотого зайца.
   А она ему говорит:
   — Да откуда ж ему взяться? Здесь его нету!
   Сказала и ушла. А тут выходит дивчина, спрашивает его:
   — Ну что, нет зайца? Никто не выходил?
   — Да нет, — говорит, — выходила старая баба, спрашивала у меня, что я ищу. Я сказал ей, что золотого зайца, а она говорит, тут его нету, вот я ее и пропустил.
   Тогда она говорит:
   — Почему ж ты ее не схватил? Ведь это же и был золотой заяц! Ну, теперь уж тебе его больше никогда не поймать, разве что я сама обернусь зайцем, а ты принесешь меня и положишь ей на стул, но только не давай ей в руки, а если отдашь, она узнает и разорвет и тебя и меня.
   Так она и сделала: обернулась золотым зайцем, а он взял принес того зайца, положил Змее на стул и говорит ей:
   — Нате вам зайца, а я от вас уйду.
   — Хорошо, — говорит, — уходи.
   Вот он и пошел. И только вышла Змея из дому, обернулся заяц опять дивчиной и следом за ним. Бросились они бежать вместе. Бегут, бегут. А Змея посмотрела, видит — что то не заяц, а ее дочка, и давай бежать за ней в погоню, хочет ее разорвать. Но сама-то Змея не побежала, а послала своего мужа. Бежит он за ними, слышат они — уж земля глухо гудит… Вот она и говорит:
   — Это за нами гонятся! Обернусь я пшеницей, а ты дедом, и будешь меня сторожить; а как спросит тебя кто-нибудь: «Не видал ли ты парубка с дивчиной, не проходили ли, мол, мимо?» — ты скажи: «Проходили, когда еще эту пшеницу сеяли».
   А тут и Змей летит, спрашивает у деда:
   — А не проходил ли здесь парубок с дивчиной?
   — Проходили.
   А давно проходили? — спрашивает.
   — Да еще как эту пшеницу сеяли.
   А Змей и говорит:
   — Эту пшеницу пора и косить, а они только вчера пропали. — И назад воротился.
   Обернулась Змеева дочь опять дивчиной, а дед парубком, и давай бежать дальше.
   Прилетает Змей домой. Змея его спрашивает:
   — Ну что, не догнал? Никого не встречал по дороге?
   — Да нет, — говорит, — встречал: сторожил дед пшеницу; я спросил у него: не проходили ли, мол, тут парубок с дивчиной? А он говорит: проходили, когда еще пшеницу сеяли, а ту пшеницу впору косить, вот я и вернулся.
   Тогда Змея ему говорит:
   — Почему ж ты этого деда и пшеницу не разорвал? Это ж они и были! Беги опять за ними, да чтобы непременно их разорвал!
   Летит Змей. И слышат они, что летит он опять за ними, — аж земля стонет. И говорит она:
   — Ой, снова летит! Обернусь я монастырем, таким старым, что вот-вот развалится, а ты — чернецом. И как спросит тебя кто: «Не видал ли, мол, таких-то?»— ты скажи: «Видел, когда еще монастырь этот строился».
   А тут и Змей летит, спрашивает у чернеца:
   — Не проходили ли здесь парубок с дивчиной?
   — Проходили, — говорит, — когда еще монастырь строился.
   А Змей говорит:
   — Да они вчера пропали, а монастырь-то, пожалуй, лет сто, как строился.
   Сказал и назад воротился.
   Приходит домой, Змее рассказывает:
   — Видел я одного чернеца, возле монастыря ходил он; спросил я у него, а он говорит, что проходили, мол, когда еще монастырь строился; но тому монастырю уже лет сто, а они-то ведь вчера только пропали.
   Тогда Змея и говорит:
   — Почему же ты не разорвал того чернеца, а монастырь не разрушил! Ведь это ж они и были! Ну, теперь я сама побегу, ты ни к чему не гож! — И побежала.
   Вот бежит… Слышат те — так земля и стонет, загорается. Говорит ему дивчина:
   — Ой, теперь мы пропали: уже сама за нами бежит! Ну сделаю я тебя речкой, а сама рыбой-окунем обернусь.
   Прибегает Змея, говорит реке:
   — Ну что, убежали?
   И вмиг обернулась она щукой и давай за рыбою-окунем гнаться: хочет ее поймать, а та повернется к ней своим колючим рыбьим пером, и не может схватить ее щука. Гонялась, гонялась, а не поймала; задумала она тогда всю речку выпить. Стала пить, напилась, да и лопнула.
   А дивчина, которая была рыбой, говорит тогда парубку, что был речкою:
   — Теперь нам бояться уж нечего! Пойдем к тебе домой, но смотри, как войдешь в хату, всех можешь поцеловать, да только дядиного дитяти не целуй, а как поцелуешь, то и меня позабудешь. А я пойду в селе к кому-нибудь в наймички.
   Вот вошел он в хату, со всеми поздоровался и подумал про себя: «Как же мне с дядиным ребенком да не поцеловаться? Они еще обо мне дурное что-нибудь подумают». Поцеловал он ребенка и вмиг позабыл про свою дивчину.
   Пожил он с полгода и задумал жениться. Посоветовали ему за одну красивую дивчину свататься, и позабыл он про ту, что его от Змеи спасла, за другую посватался.
   Вот вечером, перед самою свадьбой, зовут молодиц на «шишки». Позвали и ту дивчину, с которой он вместе бегством спасался, хоть никто и не знал, что она за девка такая. Стали «шишки» лепить, и вылепила та дивчина из теста голубка и голубку, поставила их на пол, — и вдруг стали они живые. И воркует голубка голубю:
   — Неужто ты позабыл, как я для тебя лес корчевала, пшеницу там сеяла, из пшеницы паляницу пекла, чтобы Змее ты отнес?
   А голубь воркует:
   — Позабыл, позабыл!
   — А неужто ты забыл, как я за тебя гору раскапывала и Днепр пустила туда, чтобы байдаки по нему к амбарам ходили и чтоб ты ту пшеницу на байдаки продавал?
   А он воркует:
   — Позабыл, позабыл!
   Голубка опять спрашивает:
   — А неужто ты забыл, как мы вместе за золотым зайцем охотились? А ты меня и позабыл!
   А голубь воркует:
   — Забыл, забыл!

Главная

Sayings

Помощь

Каталог




0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104



С помощью поиска можно
выбрать лучшую народную мудрость мира,
необходимую именно Вам и именно сейчас.
Поиск по всей коллекции:
"Пословицы и поговорки народов мира"
World Sayings.ru



Главная | Sayings | Помощь | Литературный каталог



NZV © 2001 - 2022