Осетинская народная сказка

УАСТЫРДЖИ И ЗЕМНОЙ ЧЕЛОВЕК МАРГУЦ

   У Уастырджи было две жены. Он сам ежедневно бывал в наездах, балцах, и жены его до его возвращения пересматривали его одежду, обновляли ее.
   Однажды одна из жен его занималась изготовлением новой одежды спустя рукава, и другая заметила ей:
   — Чем ты занята? Поторопись! Если он застанет одежду неготовой, ему будет неприятно.
   Та ей отвечает:
   — Клянусь твоими покойниками, за какого мужчину ты его считаешь? А что было бы, если бы он походил на земного человека Маргуца?
   Ответ первой жены Уастырджи не понравился второй его жене; она сильно опечалилась и сказала про себя:
   — Я так полагаю, что среди небожителей-ангелов не найдется более бравого, чем Уастырджи, а на земле кто может сравниться с ним? Удивляюсь ей, что она только говорит?!
   Уастырджи вернулся домой вечером и застал вторую свою жену в печали. Он спросил ее:
   — Чем ты опечалена?
   — Ничем, — ответила она.
   — Нет, без причины ты не можешь быть печальной! Скажи мне, почему ты печальна?
   Тогда она сказала:
   — Я вот почему печальна. Сегодня мы шили вдвоем твою одежду; она к работе была очень невнимательна, и я сказала ей: «Поторопись, а то, если он вечером прибудет домой и застанет одежду неготовой, это будет ему неприятно!» Она же мне на это сказала: «А что было бы, если бы он у тебя походил на земного человека Маргуца?» Это мне было неприятно, и я сама себе сказала: «На небесах, кроме бога, нет более бравого, чем он; кто же на земле может сравниться с ним?» Сегодня я целый день проплакала: так это было мне неприятно.
   — А почему тебе это было неприятно? — говорит ей Уастырджи. — Ты думаешь, что из земных людей нет никого более бравого, чем я? Напрасно ты из-за этого проплакала целый день и напрасно была печальна!
   Имя Маргуца было известно Уастырджи, но он не встречался с ним, так как Маргуц не бывал в тех местах, где он наездничал, где бывал в балцах.
   Утром Уастырджи встал и выступил в дорогу. Едет он, едет и из тех мест, где он обычно бывал в наездах, переехал в другую страну. Долго ли он ехал, мало ли, но в одном месте он встретил табун; коней в нем было видимо-невидимо.
   Он подъехал к табунщику и обратился к нему с приветствием:
   — Да будет день твой, табунщик, добрый!
   — Добро да будет твоей долей, бравый путник! — ответил табунщик.
   — Чей это табун? — спросил его Уастырджи.
   — Кони принадлежат земному человеку Маргуцу.
   — Где же он живет, в какую сторону к нему ехать?
   Тот ему сказал:
   — Отсюда ты попадешь к пастуху, который пасет его рогатый скот, и он тебе укажет дорогу к нему.
   Уастырджи выехал оттуда и через какое-то время попал к этому пастуху.
   — День твой добрый, — приветствовал он его.
   — Добро да будет твоей долей! — ответил ему и пастух. — Чей ты пастух?
   — Я пасу рогатый скот Маргуца, — ответил ему тот.
   — Где живет Маргуц?
   — Дальше ты доедешь до пастуха, который пасет его мелкий рогатый скот, и он тебе укажет, где живет Маргуц.
   Уастырджи выехал оттуда и, что и говорить, доехал до пастуха мелкого рогатого скота.
   — Да будет день твой добрый! — приветствовал его Уастырджи.
   — Добро да будет долей твоей!
   — Чей ты пастух?
   — Я — пастух Маргуца.
   Пастух поймал и приволок хорошего барана, зарезал его в честь Уастырджи, разделал и угостил Уастырджи как гостя своего, задержав его на ночь у себя. Утром, провожая Уастырджи, он ему сказал:
   — Заезжай к пастуху, который пасет ягнят Маргуца, и он тебе укажет, где живет Маргуц.
   Уастырджи попал к пастуху ягнят и спросил его:
   — Где живет Маргуц?
   Пастух проехал с ним немного дальше, а затем указал ему на один курган:
   — Вот там он и живет.
   Уастырджи доехал до этого кургана и, что и говорить, спешился у ворот. Слуги Маргуца выбежали к нему, приняли его коня, привязали к коновязи, а его самого завели в кунацкую. Попросили его посидеть там, а сами зашли к Маргуцу и доложили ему о госте.
   Маргуц приказал своим слугам:
   — Приготовьте на завтрак хорошие кушанья и отнесите их ему!
   Что и говорить, они приготовили завтрак, но сам Маргуц не вышел к гостю.
   — Пригласите ко мне моего фысыма, — сказал Уастырджи, — иначе я не притронусь к хлебу-соли!
   У Маргуца нос был наполовину отрезан, поэтому он стеснялся выйти к своему гостю.
   Но Уастырджи не прикасался к еде, и у того не оставалось другого выхода. Гостю сказали, что у Маргуца нет носа, и поэтому он стесняется выйти к нему.
   — Пусть у него нет даже и ног, и рук, — сказал Уастырджи, — а все-таки он — фысым и должен быть около меня.
   Доложили Маргуцу:
   — Без тебя он не прикасается к еде!
   Маргуц вышел к нему. Они взаимно приветствовали друг друга, сели и стали есть, а затем, что и говорить, у них завязалась беседа.
   Уастырджи сказал ему:
   — Тебя называют бравым человеком, у тебя, сказывают, имеются чудеса, и ты должен показать мне кое-что.
   — Какие у меня могут быть чудеса, — ответил ему Маргуц. — Эту ночь ты отдохни, а завтра утром видно будет.
   На ночь они хорошо поужинали; приняли Уастырджи, как принято у нас принимать гостя. Утром Маргуц послал за своим конем. Привели ему невзрачного на вид коня. Уастырджи смотрит на него и говорит про себя:
   — Как этот невзрачный конь пойдет с моим конем, не представляю себе!
   — Хорошо было бы, если бы ты взял более проворного коня, — сказал он Маргуцу. — Ведь нам предстоит дальний путь, и он может не выдержать его.
   — Там, где он не выдержит, — ответил Маргуц, — я его брошу, расстанусь с ним.
   Оседлав своих коней, Уастырджи и Маргуц выступили в путь.
   Едут они степями, и Уастырджи замечает, что вокруг них летают всякие удивительные золотокрылые птицы.
   — Что мы можем захватить с собой удивительнее этих птиц? — спросил Уастырджи Маргуца.
   — Оставь их пока в покое! — ответил тот. — Они будут на месте, когда мы поедем обратно, и, если они нам будут нужны, мы захватим их с собой.
   Едут они дальше по своей дороге и доезжают до берега большой реки. Им нужно было переехать на другой берег. Уастырджи охватила тревога: «Ну, мой конь крылатый, он перейдет через реку, — думает он про себя, — а как перейдет через нее конь Маргуца?»
   Уастырджи и Маргуц въехали на своих конях в реку. Коню Уастырджи вода доходила до щиколоток, а коню Маргуца она не замочила и копыт. Так они переправились через реку.
   Уастырджи был удивлен и подумал про себя: «Наверное, он какой-то необыкновенный человек!»
   После того как они переехали реку, Маргуц предупредил Уастырджи:
   — До той страны, куда мы направляемся, сейчас дойдет слух, что едет Маргуц. Именитые люди оседлают своих коней, выедут навстречу в большом количестве и всем войском станут вокруг меня. Они захватят с собой большую золотую чашу, полную ронга (Ронг (ирон.) — осетинское пиво особого приготовления. По преданиям, напиток нартов.), и поднесут ее мне. Я приму ее и произнесу тост-моление, а затем передам чашу с ронгом тебе; дальше же все зависит от тебя самого и твоего мужества — уноси ее!
   После этого они снова пустились в дорогу. Едут они, едут степями, смотрят и видят, что вдали степь вся покрылась людьми и конями. Что и говорить, Уастырджи и Маргуц доехали до них. Маргуцу, не слезая с коней, поднесли чашу с ронгом. Он произнес, как положено, тост-моление, а затем передал чашу Уастырджи. Тот принял чашу и выпил ее, будучи верхом на коне; затем, повернув своего коня, ускакал. Встречавшие Маргуца люди хотели было преследовать его, но Маргуц остановил их, сказав:
   — Да будет со мной милость ваша, не преследуйте его! Я не знал, что он такой взбалмошный гость, иначе я не передал бы ему чашу. Предоставьте его своей воле. Если я его догоню, то чашу вашу верну вам обратно.
   Они сказали ему:
   — Что делать! Такие гости никогда от нас не спасались; но из уважения к тебе мы не бросимся в погоню за ним. Пусть уезжает!
   Они и Маргуц поблагодарили друг друга и разъехались в разные стороны.
   Маргуц нагнал Уастырджи на берегу большой реки.
   — Я удивлен! Сколько я ни странствовал по свету, никогда не встречал среди земных людей такого прославленного, как ты!
   Едут они по своей дороге дальше. Уастырджи захватил с собой тех золотокрылых пернатых столько, сколько хотел; забрал с собой и золотую чашу. Прибыли они в дом Маргуца. Что и говорить, Маргуц обходительно принимал Уастырджи как своего гостя трое суток, а затем Уастырджи собрался уезжать. Маргуц оседлал своего коня и проводил его до одного кургана. Он пожелал Уастырджи счастливого пути, и они разъехались.
   Отъехав на значительное расстояние, Уастырджи спохватился и сам себе сказал:
   — Умереть бы мне! Ведь я не спросил его, что случилось с его носом.
   Он повернул коня своего обратно и около одного кургана нагнал Маргуца, совершавшего намаз. Маргуц встал и спросил Уастырджи:
   — Что случилось, гость мой? Что с тобой? Ни ты у нас ничего не забыл, ни мы у тебя ничего не забыли, почему же ты вернулся обратно?
   Уастырджи объяснил ему:
   — Я вернулся к тебе вот почему: ты должен мне сказать, что случилось с твоим носом.
   — Зачем ты меня об этом спрашиваешь? — сказал Маргуц. — Уехал бы себе!
   — Никак нельзя иначе, ты должен мне об этом сказать!
   У Маргуца не было иного выхода, и он сказал Уастырджи:
   — Что делать? Нос мой различал дурной запах. В одну ночь я возвращался домой с балца, и нос мой почуял дурной запах. Я сказал сам себе: «Что-то случилось с моей женой, иначе был бы виден свет!». Приехав домой, я слез с коня своего, застал жену свою спящей и убил ее. Потом осмотрел все, и оказалось: рядом с ней спала кошка, больше никого не было. Поэтому я рассердился, отрезал свой нос и похоронил его со своей женой.
   — Где она похоронена? Покажи мне это место!
   — Она похоронена вот в этом кургане!
   — Выкопаем ее! — сказал Уастырджи. — Кости доброй женщины тоже что-нибудь да значат!
   — Не проси меня об этом! Не причиняй мне боли второй раз!
   — Никак нельзя, я должен видеть хотя бы ее кости!
   Ничего не оставалось делать. Выкопали гроб, вынули его и положили на землю. Открыли крышку гроба. Уастырджи взял нос Маргуца и положил его отдельно; затем он опустил руку свою в карман, достал шелковый платок, провел им по женщине, и она ожила.
   Затем Уастырджи приложил нос Маргуца к месту, где он был раньше, провел по нему платком, и нос стал таким же, как прежде.
   Маргуц пал перед Уастырджи на колени и сказал:
   — Ты — ангел, а я этого не знал!
   Маргуц крепко поблагодарил его, а затем спросил его:
   — По какой причине ты меня разыскал?
   Уастырджи передал ему разговор своих жен, рассказал, как одна из них отозвалась о Маргуце. Маргуц сказал ему на это:
   — Та, которая сказала обо мне другой твоей жене, — моя дочь; когда она овдовела, я выдал ее в другое место, а оттуда она попала в твои руки. Отпусти одну из них, так как две жены — зло для человека. Я не предлагаю тебе, чтобы ты задержал мою дочь; на этот раз она направила тебя на доброе дело, но в следующий раз может направить и на злое.
   Уастырджи и Маргуц разъехались по своим домам, и Уастырджи оставил себе женой дочь Маргуца, а другую отослал к ее родным, развелся с ней.