World Sayings.ru - Осетинская народная сказка - Авзонг-Цауайнон, сын бедного охотника Хорошие предложения для хороших друзей

Случайная английская пословица:


Осетинская народная сказка

АВЗОНГ-ЦАУАЙНОН, СЫН БЕДНОГО ОХОТНИКА

   В давние времена в некоем селе жили бездетные муж и жена. Многие годы они прожили и горевали, что у них не было детей. Муж каждый день охотился и никогда не возвращался в дом свой с пустыми руками; он приносил туши оленей, туши косуль, и так они жили. На жизнь они не жаловались, но их сокрушало то, что не было у них детей.
   Но однажды жена почувствовала себя в положении, и они обрадовались этому.
   — Если будет угодно богу, у нас родится теперь мальчик или девочка, — говорили они.
   Когда же наступило время, у них родился мальчик, бедные муж и жена радовались ему. Так они и жили.
   Ребенок рос. Время шло, и мальчик стал подростком. Вскорости умер отец, и мать осталась одна с сыном. Жить им стало труднее, но она все-таки растила своего сына. Он подрос уже так, что стал принимать участие в играх своих однолеток в поле и на улицах села.
   Однажды он увидел в доме лук своего отца и спрашивает мать:
   — Что это такое?
   — Это драгоценность отца твоего, то, чем он охотился.
   — А как же он им охотился? — спрашивает ее мальчик. Тогда мать вручила ему стрелу и показала ему, как нужно стрелять из лука.
   У подростка не было достаточно силы. Он попробовал выстрелить из лука, но не смог натянуть тетиву и спрашивает свою мать:
   — Хочешь, я сам по образцу этого лука сделаю себе лук с тетивой, которую я смогу натягивать, и буду стрелять в птиц и прочее?
   — Как не хочу, да съем я твои болезни! Если бы ты дорос до этого, то что мне еще будет нужно?
   И вот он сделал такой лук, приделал тетиву из прочной веревки, стрелы тоже сделал сам и стал стрелять из этого лука. Он стрелял в птицу и попадал в нее, он стал метким стрелком.
   А затем, почувствовав в себе больше силы, он попробовал стрелять из отцовского лука и уже смог справиться с ним. Через какое-то время он сказал своей матери:
   — Теперь я больше не занимаюсь птицами. Надо начать охотиться в лесу, как это делал мой отец.
   Матери не хотелось этого. Лес был полон великанов, и она боялась за него.
   — Ты пока не сможешь охотиться в лесу, — сказала она ему.
   — Не бойся за меня, — ответил сын. — Великаны живут далеко, и я не доберусь до них, а жить так, как мы живем, уже невозможно. Может быть, жизнь наша как-нибудь улучшится.
   Мать согласилась:
   — Отпускаю тебя, но береги себя.
   Юноша отправился в лес на охоту. Он встретил там оленя, убил его и вовремя вернулся домой с добычей. Мать очень обрадовалась:
   — Теперь нам не грозит опасность, как-нибудь проживем!
   Юноша уходил на охоту и никогда не возвращался домой с пустыми руками, приносил то тушу оленя, то тушу косули. И соседи, и близкие стали его привечать и назвали его Авзонг-Цауайнон.
   Постепенно он входил в возраст, мужал; достал лук и стрелы, стал носить меч своего отца, чтобы при встрече с великанами суметь вступить с ними в бой. Однажды он отправился на охоту, вооружившись лучше обычного. Он углубился в лес и попал в незнакомое место. Охотился там долго, но не встретил дичи и целую неделю не возвращался домой.
   На седьмой день вечером он сказал себе:
   — Ну что ж, возвращусь домой с пустыми руками. Против воли божьей не пойдешь. Неспроста я не встречаю здесь дичи, хотя брожу в этом лесу уже семь дней, в то время как в своем лесу я каждый день находил что-нибудь.
   Он направился домой, но уже не знал, в какую сторону ему идти, так далеко он углубился в этот незнакомый лес. Осмотрелся вокруг и видит: с холма смотрит на него олень. Юноша выстрелил в него. Олень, убитый, скатился с холма к его ногам. Он связал ноги оленя и понес его на себе. Шел он, шел в одном и том же направлении и в каком-то месте леса набрел на сад; он удивился: что это может быть? А это оказался сад великанов, куда они собирались на игры, на танцы, как теперь собираются на стадион.
   — Не могу я уйти, не узнавши, что это за сад, — решил он. — Тут, наверное, кто-нибудь живет, и я увижу его.
   Пока он раздумывал так, вышла из какого-то оврага женщина, подошла прямиком к нему и спросила:
   — Кто ты такой и откуда ты сюда прибыл?
   Авзонг-Цауайнон сказал ей:
   — Я — охотник и теперь возвращаюсь к себе домой, а здесь я присел отдохнуть.
   — По виду ты приятный молодой человек, — сказала она, — и, жалея тебя, я говорю тебе: скорее уходи отсюда!
   — Почему ты меня гонишь? И кто ты такая, что не позволяешь мне даже отдохнуть здесь?
   — Потому я тебе не разрешаю, — ответила она, — что мы великаны. У меня семь сыновей и муж мой живой; они находятся на охоте. Когда они вернутся, то прежде всего они разделают туши дичи и побросают мясо в котлы. Сварят мясо, поедят, а затем придут сюда на игры; во время игр они увидят тебя и набросятся на тебя; младший великан схватит тебя зубами, и это будет твой конец.
   Авзонг-Цауайнон в ответ засмеялся и сказал:
   — Разве твои сыновья так могучи, что один из них сможет бросить меня в рот и проглотить?
   — Да, — отвечает женщина, — тебя даже не хватит на один зуб великану.
   — В таком случае иди, займись своим делом, — говорит он, — я тоже уйду.
   Он чувствовал усталость, и поэтому продолжал сидеть в саду, ожидая появления великанов; он надеялся на свои силы и готов был померяться силой с великанами.
   Вернулись великаны домой; каждый из них принес по туше дичи и целому дереву. Они раскололи свои деревья на дрова, разделали туши дичи и мясо побросали в котлы-ушаты варить. Мясо сварилось, и великаны приступили к еде. В этот момент мать их вспомнила про охотника Авзонг-Цауайнона и говорит младшему сыну:
   — Сходи в сад, там какой-то охотник сидит со своей тушей дичи. Он не захотел уходить. Расправься с ним, а тушу неси сюда!
   Младший великан застал Авзонг-Цауайнона в саду и сразу напустился на него, чтобы съесть. Тот тоже вскочил с места, где он сидел, схватил великана за ногу и руку, подбежал к дереву, сунул великана в развилку между ветвями и придавил его ногами. Великан застрял там, болтая руками и ногами, и не мог сдвинуться с места. А Авзонг-Цауайнон сел на прежнее место и наблюдает за ним.
   Увидев, что младший великан долго не возвращается, мать сказала тому, кто был старше его:
   — Что-то его не видно. Неужели с этим охотником столько возни? Иди-ка, проведай его!
   Тот дошел до сада и, увидев, что брат его в развилке дерева болтает ногами и руками, напустился на юношу. Авзонг-Цауайнон опять вскочил со своего места схватил его за ноги и руку, подбежал к дереву, положил на брата, головой к его ногам, и придавил ногами.
   Так по очереди мать послала всех своих семерых сыновей; Авзонг-Цауайнон всех их сложил в развилке дерева друг на друга, а сам, невредимый, сел на свое место и ожидает, что будет дальше.
   Отец и мать великанов удивляются: куда они девались, что их не видно?
   Мать говорит мужу:
   — Иди проведай их, что-то не видно наших сыновей!
   Отец вышел на поиски сыновей и, увидев, что они мучаются в таком положении, а Авзонг-Цауайнон преспокойно сидит на месте, сказал сам себе:
   — Да, тут что-то кроется! Это — такое дело, которое предвещает нам беду!
   И он обращается к Авзонг-Цауайнону:
   — Что мы тебе сделали дурного? Мы не причинили тебе никакого вреда. Почему ты предаешь моих сыновей такой позорной смерти?
   А тот ему отвечает:
   — Моей вины в этом нет. Я был на охоте, возвращался домой, и бог привел меня сюда. Я присел отдохнуть в этом саду, не зная, кому он принадлежит. Тем временем явилась ко мне какая-то женщина и стала прогонять меня отсюда. Она угрожала мне, что если только семеро ее сыновей застанут меня в своем саду, то меня не хватит даже на один зуб ее младшему сыну. Но я не знаю страха, и так как я не отдохнул, я не ушел из сада. Тогда один из ее сыновей явился и набросился на меня. Я не хотел его убивать и сунул его в развилку дерева. Все семь сыновей приходили ко мне по очереди. Вот они. Я не хотел убивать твоих сыновей. Если бы я хотел их убить, то я обезглавил бы их, — при этих словах юноша показал ему свой меч и взмахнул им. — Остаешься еще ты. Твоя жена говорила мне и о тебе. Я отрубил бы у тебя голову, но я не хочу убивать тебя, как и сыновей твоих. Мне хотелось узнать вашу силу, но если и тебе охота со мной схватиться, то вот я, попробуй!
   — Не-ет, — сказал великан, — я не хочу биться с тобой. Я вышел не для того, чтобы вступать с тобой в схватку, а для того, чтобы узнать, кто ты такой и куда девались мои сыновья. И я узнал, кто ты такой, что ты из себя представляешь. А теперь прошу тебя: у меня есть единственная дочь, по красоте нет ей равной на свете. Лица ее еще не видел ни один земной человек. Я желаю выдать ее за тебя, чтобы ты стал братом моих семерых сыновей. Освободи их, чтобы мы уже могли договориться. Я тебя не обманываю, будет так, как я говорю, — заверил его он.
   — Ну в таком случае, — сказал Авзонг-Цауайнон, — и я даю тебе слово. Я верю тебе, но если ты изменишь своему слову, то клянусь, что я уничтожу мечом весь род твой, всех до единого.
   — Не бойся! — сказал отец великанов. — Мы убедились в том, что ты не из тех, кого можно обмануть.
   Тогда Авзонг-Цауайнон подошел к дереву, снял с развилки дерева сначала верхнего великана, а затем и остальных и велел им стоять.
   — Возьмите тушу дичи, — сказал отец своим сыновьям, — и идемте домой. Вот вам зять и брат, он будет жить с вами.
   Они все покинули сад и вернулись домой. Дома сыновья великана сказали:
   — Мы согласны с тобой, отец, он нам подходит и как зять, и как брат; он сильнее, чем мы. Но нам тяжело нарушение нашего обычая; адат (Адат (от араб. "ада", мн. "адат" — обычай, привычка) — обычное право у мусульманских народов, в противоположность шариату, т.е. религиозному закону, основанному на богословско-юридическом толковании Корана и религиозного предания (сунна). Адат представляет собой совокупность обычаев и народной юридической практики в самых разнообразных сферах имущественных, семейных и т. п. отношений.) наш требует уплаты калыма, и он должен выполнить адат.
   — Действительно, у нас существует калым, — сказал отец великанов Авзонг-Цауайнону. — Заплати его, дай нам что-нибудь в счет калыма.
   — У меня нет никакого имущества, — ответил Авзонг-Цауайнон, — чем я могу заплатить вам калым? Вот есть у меня только лук и меч, если они вам нужны, то даю их вам.
   Великан и его сыновья ответили ему:
   — Они нам не нужны. Если у тебя нечем уплатить калым, то мы предлагаем тебе другое.
   — Что же это? — спросил их Авзонг-Цауайнон.
   — У нас есть ушат в сто ведер пива. Мы установим его в саду под деревом, наполним пивом, а ты подними его на вершину дерева и опусти обратно, не пролив ни одной капли. Вот тогда по адату ты станешь нашим зятем, а мы не будем чувствовать себя оскорбленными.
   Авзонг-Цауайнон согласился с требованием великанов. Они вынесли ушат в сад, установили его под крепким деревом и наполнили пивом. Авзонг-Цауайнон схватил его одним пальцем, как маленькую птичку, поднял на вершину дерева, а затем опустил обратно, но при этом пролил одну каплю. Тогда он сорвал с себя пуговицу и бросил ее позади себя.
   Великаны захлопали в ладоши, увидев, что он пролил каплю. А он поставил ушат на землю и сказал им:
   — Эх вы, глупые! У меня упала пуговица, а вы ее приняли за пролитую каплю. Разве вы сами не видите ее?
   Они поверили ему. Тогда отец великанов сказал своим сыновьям:
   — А теперь зайдем в дом!
   Они зашли в дом, и тут сыновья великана снова сказали, что вопрос о калыме еще не решен.
   — В таком случае скажите, каково ваше желание? — спросил Авзонг-Цауайнон.
   Те указали ему на озеро:
   — Вот в том озере, — сказали они, — сидит вепрь. Если ты его убьешь, то между нами больше не будет спора и ты станешь нашим зятем.
   А вепрь этот уничтожал людей и животных в окрестных селах. Даже великаны не смели проходить поблизости от него, обходили его за версту.
   — Ладно, — сказал Авзонг-Цауайнон, — но я даже не знаю, где он обитает. Завтра отведите меня туда и покажите его мне.
   На следующее утро они встали, позавтракали и вместе с Авзонг-Цауайноном выступили в путь. Они указали ему озеро, в котором обитал вепрь, и объяснили ему:
   — На берегу озера стоит дерево. Иди туда и остановись под деревом. Вепрь явится к тебе. Мы же отправляемся на охоту, а вечером по пути проведаем тебя, узнаем, что с тобой случится.
   Авзонг-Цауайнон пошел к озеру, дошел до берега и стал под ним дожидаться вепря. Он ожидал его долго, но вепрь не появлялся. Лишь к вечеру, рассекая воды озера на две части, он явился, выскочил из озера, напустился на Авзонг-Цауайнона, и они схватились. Авзонг-Цауайнон поймал его хвост. Вепрь поворачивался к нему, а он, держась за его хвост, отскакивал в сторону, и так они кружились вокруг дерева. Великаны застали их, когда они кружились в схватке вокруг дерева, и, боясь приблизиться, стали издали наблюдать за ними. Авзонг-Цауайнон улучил момент, выхватил свой меч, нанес вепрю удары по шее, и голова его отлетела от тела. Вепрь упал, Авзонг-Цауайнон помахал рукой великанам:
   — Не бойтесь, идите сюда!
   Тогда они подошли к нему и спрашивают:
   — Почему ты заставлял его еще кружиться вокруг дерева?
   А он им ответил:
   — Какие вы несообразительные: вы никогда не видели пляски вепря, и я вам показывал ее.
   Они на радостях окружили Авзонг-Цауайнона, в восторге стали подбрасывать его вверх, стали с ним играть и смеяться.
   — Ты не только его убил, ты открыл дорогу всем. Теперь уже никто не будет бояться ездить по этой дороге. Ты оказал благодеяние всему народу, — сказали ему братья-великаны.
   Авзонг-Цауайнон приказал им:
   — Быстро снимите шкуру вепря, а мясо его разделите на семь частей.
   Великаны разрубили тушу вепря на семь частей и спрашивают:
   — Зачем ты заставил нас разрубить тушу вепря на семь частей, когда нас самих с отцом восьмеро да ты девятый?
   — А вы хотите заставить меня нести поклажу?
   — Не-ет, мы не заставляем тебя нести!
   — В таком случае пусть семеро возьмут по одной части и несут, а я сяду на восьмого и поеду впереди вас, а вы будете следовать за мной.
   Сел он верхом на отца-великана, и они выступили, растянувшись в ряд, вслед за Авзонг-Цауайноном. Через какое-то время великаны прибыли в свой дом и сложили с себя поклажу, Авзопг-Цауайнон тоже слез с отца-великана. И вот тогда он был признан их зятем, они показали ему невесту и поселили его с собой. Отец-великан отвел ему отдельную палату, и стал он жить там вместе со своей женой.
   Они прожили так некоторое время. Но однажды утром, когда великаны собрались отправиться на охоту, отец-великан зашел к Авзонг-Цауайнону и дочери и сказал им:
   — Мы уходим на охоту, а вы остаетесь одни и будете скучать, поэтому даю вам ключи. Все богатства, какие у нас имеются, сложены в отдельных палатах. Вы можете открыть шесть дверей, обходите их, осматривайте, а затем закрывайте их, но ни под каким видом не вздумайте открывать седьмую дверь.
   И он указал им эту седьмую палату.
   После отъезда великанов они долгое время жили весело, радовались драгоценностям, золоту и прочим богатствам. Обычно двери они потом запирали. Но по прошествии какого-то времени Авзонг-Цауайнон призадумался и сам себе говорит:
   — Яраби (Араби (яраби) — восклицание, выражающее просьбу, недоумение, удивление, возмущение), что может быть в этой седьмой палате? Откроем ее и осмотрим, а затем быстро ее закроем.
   О своем желании он сказал жене, но она ему ответила:
   — Не открывай ее, ничего хорошего для нас в этом не будет. Они и сами ее никогда не открывают.
   Он не послушался жены и открыл палату. А там сидел семиголовый великан, привязанный цепями к семи столбам. Около него был пруд. Авзонг-Цауайнон спрашивает его:
   — Яраби, кто ты такой и почему ты здесь так беспомощно страдаешь? Почему на тебя наложено такое наказание?
   А тот говорит:
   — Ты очень жалеешь меня?
   — Да, — отвечает Авзонг-Цауайнон.
   — В таком случае побрызгай вот этой водой на мои цепи, которые заржавели на мне, и тогда мне станет легче.
   Авзонг-Цауайнон побрызгал на цепи водой, и они со звоном распались; семиголовый великан вскочил и набросился на Авзонг-Цауайнона, сказав ему:
   — Ты сделал мне добро, и я тебя не убью!
   Он забросил его на чердак, а сам схватил жену его, вскинул на плечо и пустился в бегство. Он помнил, где находится его дом, и направился прямиком в ту сторону.
   Сколько пробыл Авзонг-Цауайнон на чердаке — кто это знает. Он проплакал долго, а затем слез с чердака и сел печально. Вечером вернулись домой великаны. Они побоялись что-либо сказать своему зятю, но отец ему сказал:
   — Ты погубил и себя, и нас. Раз он вырвался на свободу, он съест нас. Девушка девушкой, но он погубит и нас самих, нам уже невозможно жить. Не мы его привязали, а все великаны, когда они еще были великанами, и для безопасности крепко привязали его в одной из моих палат. А теперь ты его выпустил, и всех нас ждет гибель.
   — Не сокрушайтесь, — сказал Авзонг-Цауайнон, — я поддался обману, но теперь я его убью, я не пощажу его. Даю вам слово, что вы еще увидите свою девушку, я ее приведу обратно.
   — Как ты сможешь его убить? — говорит ему отец. — Если бы его можно было лишить жизни, то это сделали бы все великаны вместе. Но ему нет смерти, потому-то мы его и привязали. Душа его находится не в теле его, а где-то в другом месте, но где — никто не знает, кроме него самого. Как же ты его убьешь? Но раз ты уходишь, вот тебе войлочная плеть, и если тебе встретится какой-либо беспомощный человек или покойник, ударь его слегка этой плетыо со словами: «Боже, обрати его в прежнее состояние!» — и тогда он станет тем, кем был.
   — Я отправляюсь, — сказал великанам Авзонг-Цауайнон. — Продолжайте работать, а я через какое-то время вернусь обратно.
   Он выступил в дорогу, нашел в степи тропинку и сказал себе:
   — Пойду по этой тропинке, она куда-нибудь да ведет, и, может быть, мой поход окажется успешным.
   Пошел он по тропинке и видит такого же силача, как он сам. От поясницы и выше это человек, а от поясницы и ниже он ушел в землю, окаменел.
   — Кто ты такой, что с тобой? — спрашивает его Авзонг-Цауайнон. — От поясницы и выше ты человек, а от поясницы и ниже окаменел?
   — Что поделаешь! — ответил ему человек. — На свете есть сила больше моей, с такой силой я и столкнулся. А ты кто такой? Куда ты направляешься?
   Авзонг-Цауайнон поведал ему все, как было, про свои дела. Человек сказал ему:
   — Увы, в таком случае ты погубил и людей, и самого себя! До сегодняшнего дня этот великан нигде не показывался, где-то он был связан, а сегодня я проходил этим местом и неожиданно повстречался с ним. На бегу, не останавливаясь, он схватил меня и стукнул о землю. Теперь от поясницы и выше я еще человек, а от поясницы и ниже он превратил меня в камень, я мучаюсь на этом месте, переношу великие страдания.
   — Я иду, чтобы убить его, — говорит Авзонг-Цауайнон, — но я даже не знаю, где он живет. Если бы я это знал, я обязательно расправился бы с ним.
   — Я-то знаю, где он живет, — отвечает тот, — но как я могу тебе помочь?!
   — Если я верну тебя в прежнее твое состояние, пойдешь ли ты со мной, чтобы убить его? — спрашивает Авзонг-Цауайнон.
   — Пойду, — отвечает он. — Я не менее тебя озлоблен против него.
   Тогда Авзонг-Цауайнон слегка ударил его войлочной плетью и сказал:
   — Бог да вернет тебя в прежнее твое состояние!
   И он стал снова тем, кем был.
   По той же тропинке они пошли вместе дальше. Тот, кого Авзонг-Цауайнон превратил опять в человека, шел впереди. Так они шли, шли по этой тропинке и дошли до еще одного окаменевшего.
   Авзонг-Цауайнон и его спрашивает:
   — Кто ты такой, что с тобой случилось? От поясницы и выше ты остаешься человеком, а от поясницы и ниже ты окаменел?
   — Я понимаю, в каком состоянии нахожусь, — отвечает ему тот. — Но на свете есть много людей сильнее сильных. Я повстречался с тем, кого боялся в своей жизни. На спине он нес девушку и на бегу, не останавливаясь, схватил меня, стукнул о землю и сделал вот таким.
   — Я иду, чтобы убить его, — говорит ему Авзонг-Цауайнон. — Если я тебя верну в прежнее твое состояние, пойдешь ли ты со мной или нет?
   — Пойду, — сказал и тот.
   Тогда Авзонг-Цауайнон слегка ударил его войлочной плетью и сказал:
   — Да вернет тебя бог в прежнее твое состояние!
   И тот тоже стал таким, каким был раньше.
   Пошли они дальше по тропинке втроем и дошли до пещеры в горах. Два товарища Авзонг-Цауайнона сказали ему:
   — Вот тут и находится дом семиглавого великана. Дыра ведет прямо в землю. Он спускается к себе вниз по цепи и таким же образом поднимается наверх, когда уходит на охоту. Поохотившись, он возвращается и спускается в свой дом. А что у него там есть и как он живет, этого и мы не знаем.
   — Ладно, — сказал Авзонг-Цауайнон, — я от вас больше ничего не требую. Спустите меня вниз по моему канату и следите. Прячьтесь от великана, не попадайтесь ему на глаза, оставайтесь тут, не нарушайте данной мне клятвы. Когда вы мне понадобитесь, я пошевелю канат, и вы меня вытащите.
   Они спустили его вниз, как он велел им. А там, под горой, оказался необыкновенных размеров дом, в котором и жил великан. Авзонг-Цауайнон застал свою жену в сильной печали. Увидев его, она заволновалась и сказала:
   — Ах, боже мой! Довольно было моей гибели, зачем ты еще погубил себя из-за меня?! Но по какой дороге ты пришел, как ты сюда попал?
   — Не спрашивай меня об этом, — ответил Авзонг-Цауайнон. — Я нашел тебя с большим трудом. Но иначе я поступить не мог. Я дал клятвенное обещание семи твоим братьям и отцу твоему, что, если буду жив, непременно убью его и что они еще свидятся со своей сестрой и дочерью. Поэтому я выступил на поиски и теперь нашел тебя здесь. Но что нам теперь делать? Бежать? Но, может быть, мы не сможем скрыться от него; как я тогда смогу его убить?
   Жена ему отвечает:
   — Великан на охоте и вернется вечером. Он поест, разденется, положит свою голову на мои колени и заснет. Он будет храпеть, из пасти его станут вылетать раскаленные угли. Так он проспит целую неделю, и легко ли мне держать его на коленях своих? А затем он проснется, поест и снова отправится на охоту. И как ты сможешь справиться с ним? Прошу тебя, подумай о себе, уходи отсюда, пока цел!
   — Не беспокойся, — сказал он. — Надо найти выход, и я тебе укажу его: перед тем, как великан вернется с охоты, я спрячусь от него. Когда он вернется, ты прикинься плачущей. Он спросит тебя: «Отчего ты плачешь? Вспомнила семью?». А ты скажи ему: «Семью свою я не вспоминаю, не скучаю по ней, но ты уходишь, а меня оставляешь одну. Когда же ты возвращаешься, то немножко позабавишься со мной, а затем ложишься спать и долго-долго ты не пробуждаешься. Проснувшись же, ты быстро снаряжаешься и снова уходишь на охоту, а меня оставляешь здесь одну, и я плачу, думая о том, какова будет моя жизнь дальше, если все будет так же продолжаться?». Тогда он спросит тебя: «Я могу взять тебя с собой, или что ты хочешь?». А ты ему скажешь: «Укажи мне, где находится твоя душа, я буду играть с ней в твое отсутствие или когда ты будешь спать, и мне будет легко».
   Великан вернулся, а Авзонг-Цауайнон успел спрятаться от него. Женщина же прикинулась плачущей, и великан спросил ее:
   — Почему ты плачешь? Вспоминаешь семью свою?
   А она отвечает ему:
   — Я по семье не скучаю, не вспоминаю ее, но ты уходишь, а меня оставляешь одну. Когда же возвращаешься, то немножко позабавишься со мной, ложишься спать и долго-долго ты не пробуждаешься; проснувшись же, ты быстро снаряжаешься и снова уходишь на охоту, а меня оставляешь здесь одну, и я плачу, думая о том, какова будет моя жизнь дальше, если все будет так же продолжаться?
   — Я могу взять тебя с собой, или что ты хочешь? — спрашивает ее семиглавый великан.
   А она ему говорит:
   — Укажи мне, где находится твоя душа, я буду с ней играть, когда тебя не будет дома или когда ты будешь спать, и мне будет легко.
   — Ах ты, сумасбродная! — говорит ей великан. — Моя душа находится очень близко от тебя: вот внутри того столба, — и он указал ей на один из столбов дома.
   — Ну, в таком случае, — сказала она, — до твоего возвращения я буду забавляться с ним.
   Дочь великана вычистила столб и все вокруг, разукрасила его и стала танцевать, кружиться вокруг него. Великан вернулся домой и спрашивает:
   — Почему так разукрасила этот столб?
   — А как же? — ответила она ему. — Как мне его не разукрасить, раз душа твоя находится в нем? Теперь мне легко, я чувствую себя хорошо. От игры с ним я даже получаю большое удовольствие.
   А великан опять лег спать. Проснувшись, он опять ушел на охоту, как это обычно делал. Вернулся в урочное время домой и застал дочь великана в весьма веселом настроении. И тогда он решил: «Дай покажу ей, где находится моя душа. Она не причинит ей никакого зла, да и не в состоянии причинить».
   — Ах ты, сумасбродная! — сказал он ей. — Моя душа находится не в таком легкодоступном месте. Я не хочу обманывать тебя. Моя душа находится вот где: в таком-то месте есть озеро, в озере этом сидит вепрь, в нем сидит олень, в олене сидит заяц, в зайце находится ларец, а в ларце — три ласточки. Из них одна — моя душа, вторая — мощь моя, а третья — моя отвага. Но ты их не сможешь увидеть; я только говорю тебе, где они находятся.
   И семиглавый великан в урочное время опять ушел на охоту. А Авзонг-Цауайнон заявился к жене и спрашивает ее:
   — Ну, как обстоит дело, сказал он что-нибудь определенное?
   — Сказать-то он мне сказал, где находится его душа, — отвечает она ему, — но что ты сможешь сделать? В таком-то месте есть озеро, а в озере сидит вепрь, внутри него находится олень, в олене — заяц, в зайце есть ларец, а в нем сидит три ласточки. Одна из них — его душа, другая — его мощь, а третья — его отвага. Где ты их найдешь, какое средство выдумаешь, чтобы достать их?
   — Хорошо, что дело обстоит так, — отвечает ей Авзонг-Цауайнон. — Не беспокойся, я найду его душу. Сейчас я ухожу, а ты, когда он вернется, радуйся ему, восторженно приветствуй его, чтобы он ничего не заподозрил. Ты знаешь, как он обычно спит, наблюдай за ним. Если он будет спать беспокойно, метаться, то знай, что это я действую.
   Они обласкали друг друга, как обычно ласкают друг друга муж и жена, и он сказал ей:
   — А теперь до свиданья, надейся крепко!
   Он пошевелил канат, дал знать своим товарищам. Когда они подняли его, он им сказал:
   — Я очень надеюсь, что мы найдем того, кого ищем. Наказываю вам, чтобы вы отсюда никуда не уходили.
   И он во всеоружии пошел на то озеро. Нашел его и стал на берегу в ожидании вепря. Видит, вепрь направляется к нему, рассекая волны. Он приплыл к тому месту, где стоял Авзонг-Цауайнон с мечом в руках, и они стали биться. Вепрь нападал на него, а он наносил ему удары мечом по шее. Наконец, он осилил вепря и убил. Затем Авзонг-Цауайнон засучил рукава, вскрыл вепря так, чтобы можно было всунуть руку в отверстие. Внутри вепря он нашел оленя и схватил его за ноги, затем он отверстие расширил и вытащил оленя, подмял его под себя — это ему было нетрудно — и отрубил у оленя голову. Из утробы оленя таким же образом он вытащил зайца, а из зайца достал ларец и положил его перед собой. А великан в этот час уже заболел. Со стонами явился он домой и говорит дочери великана:
   — Мне нездоровится, какое-то несчастье постигло меня!
   Она кое-как стала его утешать:
   — Не страшись, тебе никто ничего не сделает, поправишься! Ты охотился и устал, наверное, поэтому плохо себя чувствуешь.
   А сама притворилась плачущей, чтобы отвести от себя всякие подозрения.
   Тем временем Авзонг-Цауайнон приоткрыл крышку ларца, вынул оттуда трех ласточек и задумался:
   — Наверное, он уже сильно болен. Убить их тут или же отнести их к нему? Дай-ка, двух я убью здесь, а одну отнесу к нему; он уже ничего не сделает, не сможет даже встать с места. — И он свернул шею одной ласточке. Она оказалась отвагой великана, и тот уже стал отходить. Затем он свернул шею второй ласточке, она оказалась его мощью.
   — А теперь я пойду к нему, — сказал тогда Авзонг-Цауайнон. — Он мне уже не опасен. Увижу, как он будет умирать.
   Авзонг-Цауайнон отправился в путь и в скором времени прибыл к месту, где ждали его два товарища. Они говорят ему:
   — Кажется, ты что-то с ним сделал! Мы следили за ним, он пронесся мимо нас очень быстро и сразу же прыгнул к себе вниз. Он орал, кричал; остерегайся его, не спускайся к нему; ты что-то, наверное, ему сделал, и, если он еще не умер, он съест тебя. А мы решили так: наверное, наш товарищ нанес ему раны, а великан его убил. Думали, тебя уже в живых нет, а ты, оказывается, невредим. Не ходи за ним! Ты ничего не сможешь с ним сделать! Он съест тебя.
   — Не бойтесь, — сказал он им, — мне ничего не угрожает. Я знаю, что он из себя представляет. Лучше спустите меня к нему и ожидайте меня здесь до тех пор, пока я не пошевелю канат. Если же я не пошевелю канат в течение долгого времени, то знайте, что меня больше нет в живых, и тогда делайте сами все, что сочтете нужным для спасения своих голов.
   Они его спустили вниз по канату, и он явился в дом семиглавого великана. Тот уже не открывал глаз, перестал говорить, он был уже в предсмертной агонии. Авзонг-Цауайнон говорит семиглавому великану:
   — Почему ты, нечестивый, заставил меня перенести столько страданий? Ведь я тебе сделал добро!
   — Я отдаюсь под твою защиту! — проговорил семиглавый великан. — С этого времени никого у меня не будет ближе, чем ты. Все свои богатства я отдам тебе, только не лишай меня жизни!
   — В таком случае раскрой свою пасть, а я тебе в горло впущу твою душу.
   Семиглавый великан раскрыл пасть, а Авзонг-Цауайнон свернул шею третьей ласточке, и тот умер с раскрытой пастью. Авзонг-Цауайнон и сестра великанов обрадовались и сказали:
   — Как нам быть с его имуществом? Взять ли с собой что-нибудь?
   Углы пещеры полны были богатствами великана, золотом и прочим. Авзонг-Цауайнон сказал:
   — Этих богатств никто не тронет, никто их не поднимет, никто про них не знает. Я доставлю тебя домой, а затем мы вернемся за ними с твоими братьями.
   — Ладно, — согласилась с ним сестра великанов, его жена.
   Они подошли к своему канату, и он сказал:
   — Сперва я привяжу к канату тебя, и, когда они тебя поднимут, спустите канат за мной и поднимете меня.
   Сестре великанов это не понравилось.
   — Не посылай меня раньше себя, — сказала она. — Не делай этого. Сперва заставь поднять себя, а затем и за мной спустите канат. Так будет лучше. Если ты заставишь поднять меня первой, они увидят меня и не спустят каната за тобой. Я с ними не справлюсь. Они меня похитят, а тебя покинут. Я опять попаду в беду, хотя перенесла уже много несчастий.
   Но Авзонг-Цауайнон настоял на своем.
   — Не бойся! Я им сделал большое добро, они тебя не обидят. Поднимут меня тоже, и мы все четверо покинем эти места.
   — Но если они не спустят за тобой каната, — сказала она, — поступи так, как наказывал мне великан. А он мне наказывал так: «В том случае, если я не вернусь больше домой, ты умрешь тут. Но вон в темном хлеве стоят два барана, один из них черный, а другой — белый. Подбеги к ним, и если ты ухватишься за рога белого барана, то он размахнется и ты очутишься на белом свете. Если же ты ухватишься за рога черного барана, то очутишься в седьмом подземном мире, а тогда ты погибла».
   — Ну что за разговоры ты ведешь, чего ты боишься? — сказал он ей. — Сначала поднимись ты, а затем и меня поднимут.
   Привязал он сестру великанов, свою жену, к канату, пошевелил канат, и они ее подняли. Увидев женщину, они оба от изумления упали в разные стороны и сказали:
   — Какая замечательная красавица! Бог дал ее нам!
   Они схватили ее за руки и потащили, а канат бросили. Авзонг-Цауайнон ждет, ждет, но канат к нему не спустили. Тогда он сильно пожалел, что не послушался совета жены, и вспомнил, что она ему наказывала про баранов. Нашел темный хлев и залез туда. Два барана стояли рядом головами в разные стороны и жевали жвачку. Ощупью он нашел их шеи, но видеть их не видит. И поэтому боится прикоснуться к рогам.
   — Не особенно-то я счастлив, — говорит он сам себе, — и если ухвачусь за рога черного барана, то уж наверняка погибну.
   А потом подумал: «Ну, что угодно богу, то хорошо!». С этими словами он набросился на баранов и ухватился за рога черного барана. Тот размахнулся, и Авзонг-Цауайнон в бессознательном состоянии оказался в седьмом подземном мире. Когда он пришел в чувство, был туманный, темный день. Авзонг-Цауайнон ничего не увидел и решил так:
   — Пойду в какую-либо сторону, может встречусь с кем-нибудь!
   Он пошел прямо, и пока он шел, день прояснялся. Завидел он вдали какое-то село и направился туда. Зашел в самый крайний дом. К нему вышла женщина. Он поздоровался с нею и сказал:
   — Прошу у тебя приюта. Я — странник и очень устал. Если у тебя есть что-нибудь, то накорми меня!
   Женщина пригласила его в дом и тотчас же принялась готовить еду для гостя, жалуясь, что у них нет воды.
   — А почему же у вас нет воды? — спрашивает ее гость.
   — Вода есть, большая река, но руймон захватил ее и никому не дает воды. Как только он увидит кого-либо на берегу реки, то тотчас оказывается около него и проглатывает. Никто здесь не смеет ходить по воду.
   — В таком случае найди мне десять ведер!
   — На что они тебе?
   — Я принесу вам воды.
   — Брось, он съест тебя, такая вода нам не нужна.
   — Не бойся, иди, поищи ведра!
   Женщина выбежала и быстро нашла десять ведер. Он подцепил каждым пальцем по ведру, захватил с собой лук, подпоясался мечом и направился к реке. Зачерпнул десять ведер воды. Руймон напустился на него, но, посмотрев на его повадки, сказал ему:
   — Прощаю тебе как гостю, но больше не показывай мне своего лица!
   Авзонг-Цауайнон принес в дом бедной женщины десять ведер воды, и даже соседи ее от восторга не находили себе места.
   — Какое благодеяние оказал нам бог, — говорили они. — Мы еще хоть раз полакомились водой!
   Женщина испекла для своего гостя чурек, и у них завязался разговор. Авзонг-Цауайнон сказал:
   — Не беспокойтесь. Пока я здесь, вы не будете испытывать недостатка в воде!
   А она ему ответила:
   — Этой воды нам хватит на сегодня и на завтра, но завтра нас ожидает большая беда. Этот руймон обложил нас данью за то, что мы живем на берегу реки. На реке у него есть определенное место, где он сидит. Ежемесячно он берет с нас в качестве дани красивую девушку или красивого мальчика. Он не дает возможности подрастать нашим детям, поедает их. А завтра очередь дочери нашего алдара, и все село соберется смотреть, как он будет ее пожирать.
   — Ладно, — сказал он, — я буду там, посмотрю, как он ее будет пожирать.
   Наступило утро, село заволновалось. Девушку снарядили так, как будто она выходит замуж, и все жители села пошлы провожать ее. Они стали около дерева, под которым обитал руймон, и сказали девушке:
   — Иди под дерево!
   Когда она уже направилась под дерево, все село заплакало. Авзонг-Цауайнон говорит им:
   — Не плачьте! Я иду вместе с ней. Пусть он сожрет меня вместо нее, я все-таки бездомный человек.
   — Не отдавай себя на съедение руймона! — отвечают люди. — Если даже он тебя сожрет, он все-таки сожрет и ее. Зачем тебе губить еще себя?
   — Не беспокойтесь за меня, — сказал он. — Стойте здесь и наблюдайте, как он будет ее пожирать!
   Ему разрешили проводить девушку до дерева, под которым руймон обычно пожирал свою жертву.
   — Подойди ко мне ближе, моя жертва, — обращается к девушке руймон. — Почему ты там стоишь?
   Авзонг-Цауайнон отвечает ему:
   — Иди сюда! Зачем ты зовешь ее на воду? Съешь ее на суше под деревом!
   — А ты кто такой? — спрашивает его тот.
   — Я — никто. Я один из людей, поэтому говорю тебе, не ешь ее в воде, съешь на суше, так чтобы видно было народу.
   Руймон вскипел, выскочил из воды и, оказавшись между девушкой и Авзонг-Цауайноном, набросился на него со словами:
   — А ты-то кто еще такой?
   Тот выхватил свой меч и отрубил одну голову руймона. Руймон скрючился, собрал все силы, но Авзонг-Цауайнон изловчился, отрубил остальные шесть его голов и мечом изрубил его на месте. Люди пришли в восторг и не находили слов, чтобы отблагодарить Авзонг-Цауайнона.
   Алдар пригласил его к себе. Он тоже от радости не знал, как его благодарить. Дочь его была спасена, воды стало вдоволь и для него самого, и для всех людей, — она теперь была в полном их распоряжении. Алдар был с ним ласков и несколько дней угощал его. А затем спрашивает:
   — Какими судьбами ты попал сюда на мое счастье и на счастье людей?
   Авзонг-Цауайнон поведал ему все, что с ним случилось от начала до сегодняшнего дня. Тогда алдар сказал ему:
   — Ну, бог создал тебя на наше счастье; ты спас нас от руймона, и мы получили воду. Живи с нами, я отдам за тебя и свою дочь, и если ты затем будешь алдаром, то никаких бед с нами больше не случится.
   — Алдарствуй по своему доброму желанию, — ответил ему Авзонг-Цауайнон. — Я не годен быть алдаром и пришел сюда не для этого. Я ведь поведал тебе, что нахожусь здесь не по доброй воле, и если тебе известен какой-либо способ, чтобы я снова вернулся на родину, то помоги мне!
   — Об этом я ничего не знаю, — ответил ему алдар. — Я не пожалею для тебя и своей души, если она тебе понадобится. Укажу тебе только один способ и помогу тебе, чем нужно, раз ты не хочешь оставаться здесь.
   — Какой способ? — спросил его Авзонг-Цауайнон.
   — В центре леса растет высокое дерево, вершиной своей оно касается неба. На нем свила свое гнездо орлица. Она выводит ежегодно по семь птенцов, но семиглавый руймон каждый раз пожирает их, когда орлица поднимается из седьмого подземного мира на светлую землю за пищей для своих птенцов. Когда она возвращается оттуда в нашу страну, то поднимается буря, от которой едва спасаешься, а долетев до своего дерева, она начинает плакать и слезами своими наводняет нашу страну. Слезы ее льются проливным дождем и превращают страну в сплошное озеро. И вот сейчас у нее в гнезде остались птенцы, а сама она отсутствует. Спаси их от руймона, и она отнесет тебя на твою родину.
   — В таком случае укажи мне, где находится это дерево. Я попытаю свое счастье и спасу их.
   Алдар дал ему своих людей, чтобы они помогли ему найти это дерево. Те указали ему, где растет дерево, и повернули обратно домой, а он направился к нему. Дерево действительно оказалось высоким. На нем было гнездо орлицы вроде домика. Он расположился под деревом и стал дожидаться. Бог знает, сколько времени он просидел, и птенцы почувствовали его присутствие. Он не стал скрываться от них, показался им, и они поняли, что он их охраняет. Утром они выглядывали из гнезда и находили его на страже. Они наблюдали друг за другом, и так он их охранял.
   Бог ведает, сколько времени он их сторожил, но вот послышался шорох. Авзонг-Цауайнон сразу догадался, что это руймон направляется к гнезду орлицы, и, притаившись за деревом, приготовился к борьбе. Птенцы тоже почувствовали приближение руймона и прижались ко дну гнезда своего.
   Когда руймон положил на дерево две свои лапы, Авзонг-Цауайнон выскочил к нему, ударил мечом и отрубил его лапы до основания, они так и остались застрявшими в дереве. Руймон вскочил на задние лапы и набросился на Авзонг-Цауайнона. Тот изловчился, стал наносить ему удары и отрубил у него все семь голов. Руймон был убит, а Авзонг-Цауайион остался сидеть под деревом. Тем временем стал доходить шум от крыльев орлицы. Поднялась такая буря, которая грозила разрушением всему миру. Орлица прибыла, облетела вокруг дерева и, узнав, что птенцы ее живы и невредимы, улыбнулась, и от ее радостной улыбки солнце стало припекать так сильно, что у плешивоголового парша лопалась на голове.
   — Как вы спаслись? — спрашивает она своих птенцов. — Разве руймон не явился?
   — Он явился, — сказали они. — Мы тебе скажем, кто нас спас от руймона, если ты не причинишь ему никакого вреда.
   Мать дала им слово:
   — Не бойтесь! Тому, кто спас вас, я не причиню никакого вреда.
   Тогда птенцы велели своей матери посмотреть с дерева вниз, и она увидела на земле убитого руймона, который лежал, как валежник.
   — Кто его убил, — спрашивает она их, — кто защитил вас?
   — Вон он ждет тебя; не причиняй ему зла!
   — Не бойтесь, — сказала она своим птенцам. — Тому, кто спас вас, я, кроме добра, ничего не сделаю.
   Орлица слетела к нему. От восторга она не знала, что с ним делать, как его отблагодарить, и она бросила его в свою пасть. Птенцы ее подняли крик, писк. Она поднялась к ним и выбросила его из своего клюва. Птенцы встретили его радостно, а затем орлица-мать спрашивает его:
   — Никогда сюда не являлся подобный тебе. Кто ты такой?
   И он и ей рассказал все, что с ним приключилось. Орлица сказала ему:
   — Наверное, ты родился на мое счастье. Скажи сам, какого благодеяния ты хочешь от меня?
   — Я — из людского рода и живу я на белом свете, — ответил Авзонг-Цауайнон. — Мне кажется, что я добрался сюда, как во сне. А теперь я одержим одним желанием: вернуться на родину, к своей семье.
   Орлица задумалась и сказала:
   — Я могла бы доставить тебя на родину, но я сама не могу найти то, что мне для этого нужно, и ты едва ли сможешь достать.
   — Что же особенного тебе нужно? — спрашивает ее Авзонг-Цауайнон. — Хоть это и не мой мир, но я все-таки найду все, что нужно.
   Орлица сказала:
   — Тебя нужно поднять через семь подземных миров. На каждый мир мне нужно по целому буйволу и воды в буйволином бурдюке. Всего нужно семь буйволов, а из шкур их — семь бурдюков, наполненных водой. Доставь завтра все это под дерево, и тогда я перенесу тебя невредимым и здоровым на твою землю.
   — Хорошо, — отвечал Авзонг-Цауайнон, — все это я найду. Завтра все будет готово.
   Он надеялся на алдара и, когда орлица спустила его с дерева, направился к нему. Алдар спрашивает его:
   — Ну как, нашел ли ты орлицу, спас ли ты ее птенцов?
   — Как не найти, нашел! Я убил ее врага и спас ее птенцов.
   — Рассказал ли ты ей про свое положение? — спрашивает его алдар. — Что она тебе говорит?
   — Она согласна доставить меня на родину, — ответил Авзонг-Цауайнон, — но ей нужна пища на дорогу. Как мне быть с этим? Она требует от меня семь буйволиных туш, без шкур, и чтобы из шкур их приготовить бурдюки для воды на дорогу.
   — Не беспокойся, — обрадовано отвечает алдар. — Все это будет приготовлено, пусть не будет у тебя другой заботы и печали.
   Тотчас же он призвал к себе своих людей, на которых больше всего надеялся, и приказал:
   — Вот нашему доброму гостю, благодаря которому мы теперь видим свет и живем в безопасности, нужно семь буйволиных освежеванных туш и семь буйволиных бурдюков, наполненных водой. Завтра утром все это должно быть доставлено под дерево орлицы в лесу.
   В тот же день все это было заготовлено и доставлено под дерево орлицы. Авзонг-Цауайнон и алдар распрощались друг с другом. Он прибыл на место и застал там людей алдара. Орлица приказала сложить на себя с одной стороны семь буйволиных туш, а с другой — семь бурдюков, а самого Авзонг-Цауайнона усадила между ними. Он поблагодарил людей, распрощался с ними, и они тоже поблагодарили его.
   Перед полетом орлица наказала Авзонг-Цауайнону:
   — Смотри, не пугайся! Каждый раз, когда мы станем подниматься в один из подземных миров, я буду поворачиваться своим клювом к тебе и издавать клекот, и ты бросай тогда в мою пасть по буйволиной туше и выливай бурдюк воды.
   После этого орлица поднялась и полетела. Она летела кругами и с каждым кругом поднималась в очередной подземный мир. Когда она издавала клекот, Авзонг-Цауайнон бросал ей в пасть буйволиную тушу, а затем выливал бурдюк воды. Так они достигли земли, и над семью подземными мирами орлица издала клекот. Авзонг-Цауайнон бросил ей в пасть последнюю буйволиную тушу, вылил бурдюк воды и понял, что доставлен на светлую землю, что находится над семью подземными мирами.
   Когда орлица проглотила последнюю буйволиную тушу и запила бурдюком воды, Авзонг-Цауайнон срезал кусками мясо со своей ноги и сунул его орлице в пасть, сказав, что это тоже куски от буйволиного мяса.
   Орлица сразу почувствовала вкус человечьего мяса и подумала: «От восторга, что он прибыл на родину, он отхватил мясо своей ноги и засунул его мне в пасть». Она задержала эти куски мяса в углах своей пасти. Покружилась-покружилась, подобно аэроплану перед посадкой, и опустилась на землю. Авзонг-Цауайнон сошел с орлицы, обнял ее за шею и сказал ей:
   — Я ничем не могу отплатить тебе за твое добро. Ты оказала мне неоплатную услугу. Благодарю тебя.
   — Что это ты сунул мне напоследок в пасть? — спрашивает его орлица.
   — Не знаю, каким-то образом остались еще куски мяса, и я бросил их тебе в пасть, — ответил он.
   — Не-ет, — сказала орлица. — Если ты доволен мною, то скажи мне правду.
   И тогда он сказал ей:
   — От восторга, от благодарности к тебе я отрезал мясо со своей ноги и сунул его тебе в пасть.
   — Так-так, — сказала орлица, — я это знала, потому-то тебя и спрашиваю. Ты накормил меня этим мясом, но как теперь сам себя чувствуешь?
   — Ничего мне не будет, — ответил он. — Ноги мои поправятся, мясо снова нарастет.
   — Ну, тогда попробуй пойти, — сказала ему орлица.
   Авзонг-Цауайнон, сгорбясь прошелся еле-еле, и орлица ему говорит:
   — Вернись-ка обратно и ляг на земле вот тут!
   Авзонг-Цауайнон вернулся к орлице и растянулся около нее на земле.
   — Я не съела эти куски мяса, — сказала ему орлица. — Я должна прилепить их к твоим ногам, на свое место.
   Она слюной своей прилепила их на прежнее место, и ноги его оказались в семь раз лучше, чем они были до этого. После этого они обнялись, поблагодарили друг друга, и орлица сказала ему:
   — А теперь ты сам знаешь, куда тебе нужно идти. Счастливого тебе пути, да даст тебе бог, чтобы труды твои не пропали даром! Иди теперь!
   — Сначала ты улетай, — сказал Авзонг-Цауайнон орлице, — чтобы я видел своими глазами, что провожаю тебя в счастливый путь.
   Орлица улетела. А Авзонг-Цауайнон стал раздумывать:
   — Родину-то свою я нашел, но не знаю, в какую сторону теперь идти, куда мне направиться?
   И бог единый, кому нет равного, направил его в ту сторону, где находилась его жена. Шел он, шел и дошел до чабана-подростка. Чабан то пел, то плакал. Авзонг-Цауайнон спрашивает его:
   — Что с тобой, почему ты временами поешь, а временами плачешь? Что это за диво?
   — Эй, — сказал чабан, — в нашем селе происходит вот что: два товарища похитили дочь великана. До сих пор из-за нее они между собой не ладили, а теперь один из них назвал ее своей сестрой, а другой женится на ней. Сегодня день свадьбы, и я распеваю песни, потому что я тоже наемся там, а плачу я потому, что не могу бросить своих овец и принять участия в пире.
   — Не горюй из-за этого, добрый юноша! — сказал ему Авзонг-Цауайнон.
   Он снял с пальца кольцо своей жены, завернул его в платок и сказал чабану-подростку:
   — Вот тебе платок, не разворачивая его, заскочи с ним в ту комнату, где находится невеста, и вручи его ей, а сам быстро вернись сюда! За своих овец не беспокойся, я не позволю сесть на них даже птичке. После этого мы вместе погоним овец и в пире примем участие, и накормят тебя.
   Подросток-чабан быстро побежал в село. Никто на него не обратил внимания, и он ухитрился пробраться в ту комнату, где снаряжали невесту. Он вручил невесте, дочери великана, платок. Она удивилась, развернула платок, признала свое кольцо и взволнованно спрашивает его:
   — Кто дал тебе это кольцо?
   — Я — чабан, — ответил он ей. — Пришел ко мне такой-то человек, вооруженный луком и прочим, и спросил меня, почему я то песни пою, то плачу, заливаюсь слезами. Я рассказал ему об этой свадьбе и пиршестве. И вот он мне это и дал.
   Когда дочь великана, невеста, услыхала эту новость, она покатилась со смеху, а подросток выскочил и быстро очутился около своих овец. Авзонг-Цауайнон сказал ему:
   — Вот теперь погоним твоих овец. Загони их в дома тех, кому они принадлежат, а сам поспеши на пир!
   Чабан-подросток погнал овец к их хозяевам, а Авзонг-Цауайнон во всеоружии направился на свадебный пир. Он вошел, никто его не признал, но приветствовали его, как гостя, и подвели к приглашенным на пир. Стали рассаживаться за столы. Попросили сесть и гостя, но он отказался.
   — Выслушайте меня! — обращается он к людям.
   Они выслушали его. Он рассказал о своих злоключениях, с самого начала и до этого дня. Люди не поверили ему, а два товарища стали отказываться, говорили, что они его не знают. Жена же его от восторга стала танцевать, приговаривая: «Выхожу замуж!» — потому что она уже знала, что никто другой больше на ней не женится.
   А Авзонг-Цауайнон предложил собравшимся:
   — Если вы не верите, то рассудите нас как-нибудь.
   Люди сказали ему:
   — Мы не можем взять на себя решение вопроса, их двое, а ты один.
   Тогда Авзонг-Цауайнон сказал им:
   — Я не прибегаю к силе, но сам я вынесу одно решение, а вы дайте мне на это свое согласие, окажите мне такое доверие.
   — Скажи нам, каково твое решение, — сказали люди, собравшиеся на пир. — Если оно покажется нам правильным, мы дадим тебе свое согласие.
   И он им сказал:
   — Я пущу вверх стрелу из своего лука, и мы втроем станем вместе. Пусть стрела уйдет вверх одна, и если я обвиняю их ложно, то пусть она одна и вернется и поразит меня в голову. Если же они отреклись от меня, забыв оказанное им мною добро, то пусть стрела превратится в две стрелы, и пусть они поразят их в головы! Если вы согласны с таким моим решением, то дайте свое согласие, а от применения силы я отказываюсь.
   — Мы согласны с таким твоим решением, — сказали ему люди.
   Подвели к нему обоих его товарищей, а люди стали кругом на некотором расстоянии от них. Авзонг-Цауайнон снял с плеча лук, вложил в него стрелу и пустил ее вверх. Стрела ушла так высоко, что ее не стало видно. Люди смотрят вверх и видят: вверху стрела превратилась в две, и эти две стрелы разбили головы обоим предателям. Оба были убиты.
   Тогда люди сказали, что они предатели, и тела их обесчестили, так как они изменили данной клятве.
   После этого устроили пир. Дочь великана тоже поведала народу:
   — Вот это мое кольцо, оно было у него, и доставил его мне чабан-подросток, он тоже наш свидетель.
   Люди убедились в правоте Авзонг-Цауайнона и его жены. Приступили к пиршеству. Пировали долго, а потом спросили Авзонг-Цауайнона, откуда он родом, из какой страны. Авзонг-Цауайнон сказал, откуда он родом и где находится его дом. Ему дали провожатых и доставили его, как положено обычаем, домой. Провожатые вернулись обратно, а Авзонг-Цауайнон стал жить со своей матерью. Они прожили там некоторое время, а затем решили проведать великанов.
   Великаны встретили его очень радушно. Они думали, что его уже нет в живых, но когда он явился к ним с их сестрой, они пришли в восторг, не знали как лучше его встретить.
   Потом они все вместе отправились за имуществом семиглавого великана и вынесли все, что там было, стали они жить беззаботно. Великаны никого больше не боялись. Прожили они вместе долго, а затем Авзонг-Цауайнон объявил великану-отцу и его сыновьям:
   — Я хочу жить на своей родине, в своем доме, со своей матерью, со своим народом.
   Семь великанов нагрузили себя золотом и лучшими товарами, подняли на свои спины Авзонг-Цауайнона и свою сестру и доставили их на его родину, в его дом. Сами они вернулись к себе, а Авзонг-Цауайнон остался жить в своем доме с матерью и женой. И сегодня он еще живет в добром здоровье.
   Как ничего из всего этого мы не видели, так да минуют нас всякие болезни, всякие напасти!

Главная

Sayings

Помощь

Каталог




0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Словарь непереводимых слов



С помощью поиска можно
выбрать лучшую народную мудрость мира,
необходимую именно Вам и именно сейчас.
Поиск по всей коллекции:
"Пословицы и поговорки народов мира"
World Sayings.ru



Главная | Sayings | Помощь | Литературный каталог



NZV © 2001 - 2022