Курдская народная сказка

ШАРУР-БУЛЬБУЛЬ

   Жил-был падишах, и было у него три сына. Был у падишаха также прекрасный сад, который он очень любил и за которым ухаживал. Но по божьей воле сад не цвел. Падишах обращался за советом и к мудрецам, и к мулле (Мулла ― мусульманское духовное лицо; в прежние времена муллой называли всякого грамотного человека, умеющего читать и писать.), и они сказали ему:
   — В твоем саду должен запеть Шарур-Бульбуль (Шарур-Бульбуль ― букв. «поющий соловей». Сказочная птица, обладающая волшебными свойствами.), тогда он зацветет и даст плоды.
   Падишах задумался:
   — Кто же поедет за птицей? Кто знает, где она обитает?
   День и ночь думает падишах, думает, когда ест, думает, когда отдыхает.
   Однажды спрашивают сыновья у матери:
   — Матушка, отец наш ― всемогущий падишах, у него три сына, отчего же он всегда печален?
   А надо сказать, что, если жена захочет узнать тайну мужа, она ее узнает, но свою тайну редко откроет мужу. Как-то за ужином жена сказала падишаху:
   — Будь в здравии, падишах, всесилен ты, и нет у тебя недостатка в богатстве. Не всякому выпадает счастье быть падишахом. Люди озабочены, отчего ты вот уже месяц грустишь?
   — Э, раба божья, ― отвечал падишах, ― лучше не береди мою душу.
   — Будь в здравии, падишах, какое может быть у тебя горе? Ни с кем ты не воюешь, ни с кем не ссоришься, никому не должен отвечать на вопросы, на которые не ответить.
   Долго она выпытывала у мужа, почему он грустный, и наконец падишах признался:
   — Раба божья, всю свою жизнь я ухаживаю за садом, а он все не цветет и не плодоносит. К кому я только не обращался за советом: и к мудрецам, и к мулле, и к ученым. Все они твердят одно и то же: «В твоем саду должен запеть Шарур-Бульбуль, только тогда сад зацветет и принесет плоды». Но кто поедет за соловьем? Да и кто может знать, где он живет?
   — Да, падишах мой, трудное это дело, некому помочь тебе.
   — Вот об этом я и думаю, ― вновь опечалился падишах.
   Он поужинал и отправился в свой диван. Сыновья обратились к матери:
   — Ну, что сказал отец?
   — Дети мои, отец ваш грустит по Шарур-Бульбулю.
   Сказал младший брат старшим:
   — Да не разрушится ваш дом («Да не разрушится ваш дом» («да не разрушит бог ваш дом») ― традиционная формула выражения благо пожелания.), кому, как не нам, ехать за Шаpyp-Бульбулем. Нас трое братьев, может, кому-нибудь удастся исполнить желание отца.
   Посовещались братья, пришли в диван к отцу и сказали:
   — Отец, мы посоветовались и решили ехать искать птицу Шарур-Бульбуль, где бы она ни была, найти и привезти ее в наш сад, чтобы он зацвел и мы бы смогли отведать его плодов.
   — Трудное это дело, сынки, ― отвечал им падишах, ― вам не найти чудесного соловья. Вы еще молоды, ничего в жизни не видели, никогда не покидали отцовских владений и не знаете, что такое жара, холод и голод.
   — Ей-богу, отец, все же мы поедем, ― сказал Мирза Махмуд, младший сын.
   — Ну что ж, дети мои, раз вы решили, поезжайте, желаю вам удачи, ― согласился падишах.
   Снарядил он сыновей в дорогу. Взяли они с собой денег, шатры, сели на коней и поехали искать по свету Шарур- Бульбуля.
   Долго ли они ехали, коротко ли, доехали до распутья трех дорог, где лежал камень, а на нем высечена надпись: «Кто поедет направо ― не вернется, кто поедет налево ― всякое может встретить, а кто поедет прямо ― если не заболеет, живым-здоровым (назад вернется». Братья спешились, стали совет держать. Мирза Махмуд сказал:
   — Братья, я знаю, никто из вас не поедет направо, откуда не возвращаются, это дорога тех, у кого несчастная судьба. Ты, старший брат, поезжай прямо, ты, средний, ― налево, а я поеду направо. На обратном пути встретимся здесь же, раскинем шатры и дождемся друг друга или оставим свою надпись на камне о том, что поехали домой.
   Обнялись они, расцеловались, сели на коней и разъехались. Мирза Махмуд отправился своей дорогой, а оба его брата добрались до города. Старший из братьев нанялся работать к пекарю, а средний стал банщиком. Живут они, работают, продали своих коней, все деньги, которые у них были, истратили, что искали, не нашли и остались жить в этом городе.
   Долго ли, коротко ли ехал Мирза Махмуд, доехал до какого-то места и видит ― земля черная, камни черные, все вокруг черным-черно. Едет он дальше, смотрит ― перед ним луг необыкновенной красоты, а посередине ― родник. Сошел он с коня, умылся, достал кусок хлеба, поел, коня отпустил пастись, а сам накрылся буркой и уснул. А была это страна Черного дэва (Дэв (див) ― мифическое существо, злое чудовище огромных размеров.), и неподалеку стоял его дворец. Спит Мирза Махмуд, а тем временем дочь дэва вышла на балкон. Видит ― черноголовый (Черноголовый ― так в курдских сказках дэвы называют людей.) незнакомец улегся на лугу и спит, а конь его пасется рядом.
   — О боже, ― удивилась она, ― видно, этот человек не знает, чья это земля.
   Послала она служанку к незнакомцу со словами:
   ― Иди разбуди его и скажи, что это земля Черного дэва. Орел и тот не залетает сюда, а залетит ― крылья потеряет, змея и та не заползает ― без хвоста останется. Скажи: если он голоден, дадим хлеба, и пусть уходит, а если задолжал кому, дадим денег, пусть уезжает. Отец мой из человечьих черепов крепость строит, и не хватает последнего, чтобы завершить постройку. Еще крепость он строит из людских тел, и не хватает только одного тела, чтобы достроить ее. Отец мой и так много зла совершил. Пусть незнакомец уезжает, спасает свою жизнь.
   Служанка подошла к Мирзе Махмуду, стала будить его. Юноша открыл глаза, спросил:
   — Милая, что тебе надо?
   — Добрый молодец, это земля Черного дэва. Орел и тот сюда не залетает, ибо дэв летает по воздуху. Если ты голоден, поешь и уезжай, а если задолжал кому, дадим тебе денег, только уезжай. Моя ханум, дочь дэва, велела передать, что ей жаль тебя. Дэв строит крепость из человечьих черепов, не хватает одного черепа, чтобы достроить ее. Строит он и крепость из людских тел, не хватает одного тела, чтобы закончить ее. Пока не поздно, уходи, вечером дэв вернется, увидит тебя ― убьет.
   Мирза Махмуд ответил:
   — Ни хлеба, ни денег мне не надо. Я так напуган, что совсем обессилел, даже на коня не могу сесть. Скажи мне, ради бога, с какой стороны он появится, чтобы я успел спрятаться в ущелье, в лесу, в камышах.
   — Появится он с той стороны. Как только небо потемнеет, знай ― это он летит.
   Сел Мирза Махмуд на коня, выехал на поляну, откуда дэв должен был появиться, и обратился к богу:
   — Всевышний, или дай мне его одолеть, или пусть он одолеет меня!
   Только слез он с коня, прошел несколько шагов, тут и дэв появился. Видит ― на его поляне стоит черноголовый.
   — Эй ты, пичуга куришанская! (Куришанская пичуга ― пренебрежительное обращение дэва к человеку. В определении «куришанская» содержится, по-видимому, намек на происхождение Мирзы Махмуда из племени курейши (сам Мухаммед ― основатель ислама ― был родом из племени курейши).) Семь лет уже корни моих зубов зудят, а кусок человечьего мяса ― лучшее лекарство для них. Я тебя все на небе искал, а встретил на земле.
   — Беззубый старик, ты сперва съешь, потом хвались, ― не испугался Мирза Махмуд.
   — Кому начинать бой? ― спросил дэв.
   — Тебе, я пришел в твою страну, ― ответил Мирза Махмуд.
   В руках у дэва ― три мельничных жернова, которыми он играет, словно четками. Размахнулся он и бросил жернова в Мирзу Махмуда, но тот, как птица, отлетел в сторону. Упали жернова на землю, и поднялась пыль до небес, все скрыла вокруг, а когда она осела, Мирза Махмуд крикнул:
   — Теперь моя очередь или твоя?
   — Теперь твоя, ― заревел дэв.
   Выхватил Мирза Махмуд меч, и от одного его удара отлетела голова дэва, душа его полетела в ад, а сам он стал жертвой присутствующих (Обычная для сказителей формула завершения рассказа о гибели персонажа, враждебного положительному герою. Эта формула означает, что тот, о ком говорят, не заслуживает даже упоминания.). Мирза Махмуд отрезал дэву уши, положил их в карман, сел на коня и поскакал прямо ко дворцу. Увидела его с балкона дочь дэва, закричала в страхе:
   — Душа моя, ты что, с ума сошел? Сейчас вернется мой отец и убьет тебя.
   Мирза Махмуд достал из кармана уши дэва и бросил перед ней. Дочь узнала их. Радостная, спустилась она к нему. Приказала слугам отвести коня в конюшню, а сама взяла под руку Мирзу Махмуда и повела в свои покои.
   — Нагрейте воды! ― приказала она слугам.
   Нагрели воду. Искупался Мирза Махмуд, поел то, что бог послал, и допоздна проговорил с дочерью дэва. В полночь постелила она постель, разделась и легла. Мирза Махмуд, укладываясь спать, положил меч между девушкой и собой (Сказочный эпический мотив класть меч между мужчиной и женщиной может иметь двоякое значение: 1) муж (или жених) намерен воздержаться от исполнения своих супружеских обязанностей до тех пор, пока не достигнет поставленной перед собой цели; 2) мужчина ― это может быть родственник, друг, гость и т. п. ― не посягнет на честь женщины (девушки).). Удивилась дочь дэва:
   — Мирза Махмуд, да буду я твоей жертвой («Да буду я твоей жертвой» («да будет моя голова твоей жертвой») ― здесь и далее устойчивая формула, выражающая чувство верности и преданности), или изъян ты нашел во мне, что положил меч между нами?
   — Добрая девушка, ― отвечал Мирза Махмуд, ― есть у меня мечта, и я поклялся: пока она не исполнится, нога моя не прикоснется к девичьей ноге. Ничего дурного о себе не думай, ты безупречна. И пусть ослепнет мужчина, который найдет у тебя изъян. Я уезжаю и, если достигну своей цели, клянусь, вернусь и увезу тебя.
   Прошла ночь. Наступило утро над слушающими и над ними. Мирза Махмуд попросил у девушки разрешения уехать. Девушка. сказала:
   — Да буду я твоей жертвой! За пределами нашей страны начнется земля Красного дэва. Он сильнее моего отца, будь осторожен и не въезжай в его владения.
   — Ладно, раба божья, я постараюсь ехать по ущельям и по обрывам, чтобы он не заметил меня.
   Выехал Мирза Махмуд из владений Черного дэва и добрался до земли Красного дэва. Смотрит ― камни красные, земля красная, даже трава красная. Долго ли, коротко ли ехал, остановился на лугу. Сошел с коня, напоил его родниковой водой, сам умылся, натянул на голову бурку и уснул. Дочь Красного дэва по божьей воле вышла на крыльцо дворца, видит ― чужой конь пасется на лугу, а сам хозяин спит у родника. Позвала она служанку и сказала ей, как и дочь Черного дэва:
   — Иди к тому человеку, скажи, что отец мой крепость строит из человечьих черепов и не хватает лишь одного, чтобы достроить ее; строит он и крепость из людских тел, и тоже одного не хватает, чтобы закончить постройку. Мой отец, скажи ему, в жизни много злодеяний совершил; если путника мучает жажда ― пусть напьется и уезжает, если голоден ― дай ему хлеба, а если он должник ― дай золота, и пусть уезжает из этих мест.
   Разбудила служанка Мирзу Махмуда. Он открыл глаза, спросил:
   ― Милая, что тебе?
   ― Да не разрушит бог твой дом, это ― владения Красного дэва. Орел и тот не осмеливается залетать в эти края, а залетит ― крылья потеряет, змея проползет ― останется без хвоста. Как же ты осмелился приехать сюда? Моя ханум, дочь Красного дэва, просила сказать, что, если ты должник, она даст тебе золота, если ты голоден, она даст тебе хлеба. Еще она сказала, что отец ее строит крепость из человечьих черепов и не хватает лишь одного, чтобы завершить ее; строит и крепость из людских тел, и не хватает одного тела, чтобы крепость закончить. Пусть уезжает, чтобы не пролилась кровь на мою душу, ― наказала она.
   — Вот что, милая, ― ответил Мирза Махмуд, ― ни вода, ни хлеб, ни деньги мне не нужны. Вы еще ничего мне не дали и уже так напугали, а если бы дали что-нибудь, что тогда бы со мной было? Лучше скажи мне, с какой стороны появляется дэв, чтобы я успел скрыться.
   — Вот по этой дороге вечером дэв возвращается домой. Увидишь, что небо побагровело, знай ― это он летит.
   Мирза Махмуд сел на коня, поехал в противоположную сторону, сделал круг и вернулся к тому месту, откуда должен был появиться дэв. Щит и меч привязал к рукам, помолился:
   — О господи, помоги мне справиться с дэвом, не дай опозориться!
   К вечеру небо побагровело, появился Красный дэв, смотрит ― стоит на его лугу черноголовый человек. Закричал дэв:
   — Ах ты пичуга куришанская! Семь лет уже корни моих зубов зудят, я тебя на небе искал, а ты мне на земле встретился.
   — Беззубый старик, сначала съешь, потом хвастайся, ― не испугался Мирза Махмуд.
   — Кому начинать? ― спросил дэв.
   — Твои владения, значит, тебе, ― отвечал юноша.
   На плечах у дэва было огромное дерево; не счесть, сколько птиц и зверей сидело на его ветвях. Бросил он это дерево в Мирзу Махмуда, но тот успел отскочить в сторону, и дерево упало на землю. Те птицы, что успели улететь, спаслись, остальные смешались с землею. Поднялась пыль до небес, все скрыла, а когда осела, увидел дэв Мирзу Махмуда, живого и невредимого.
   — Теперь моя очередь! ― воскликнул Мирза Махмуд.
   — Да, твоя, ― согласился дэв.
   Одним махом Мирза Махмуд отсек голову дэву, и душа дэва улетела в ад, а сам он стал жертвой присутствующих. Мирза Махмуд отрезал уши дэва, положил их в карман, вскочил на коня и поскакал ко дворцу. Увидела дочь Красного дэва незнакомца, воскликнула:
   — Юноша, ты, никак, беду себе ищешь? Ведь скоро отец верится. Да не разрушит бог твой дом, пришел твой смертный час.
   Тут Мирза Махмуд вытащил из кармана уши дэва, бросил их к ногам девушки. Узнала она их, обрадовалась, взяла юношу под руку, повела в свою комнату, а слугам велела отвести его коня в конюшню. Приказала нагреть воды. Искупался Мирза Махмуд, сели ужинать, до полночи проговорили. Девушка постелила постель и сказала:
   — Мирза Махмуд, сделай милость, ложись спать.
   Мирза Махмуд положил между девушкой и собой меч.
   Девушка обиделась:
   — Боже милостивый, или изъян ты нашел во мне, в дочери Красного дэва, что положил меч между нами?
   — Раба божья, ― отвечал Мирза Махмуд, ― нет в тебе никаких изъянов, не беспокойся. А у меня есть мечта, и, пока она не исполнится, я поклялся, что моя нога не прикоснется к ноге девушки. А когда мечта моя сбудется, я вернусь и, клянусь, возьму тебя с собой.
   Девушка ответила:
   — Как же мне теперь жить на этой пустой горе? Пока отец был жив, никто не осмеливался ступить на нашу землю, а теперь ты убил его.
   — Да, я убил и твоего отца, и твоего дядю.
   — Обещай мне, что вернешься за мной.
   — Я обещал взять с собой дочь твоего дяди ― Черного дэва. Вернусь и тебя тоже увезу.
   Наступило утро для присутствующих и для них тоже. Встал Мирза Махмуд, слуги принесли ему воду. Он умылся, позавтракал, потом попросил у девушки разрешения уехать. А она просит:
   — Останься еще на день.
   — Нет, милая, времени у меня мало осталось, я должен ехать. Может быть, бог все-таки исполнит мое желание.
   На прощание она сказала:
   — Когда выедешь из владений моего отца, попадешь во владения Белого дэва. Поверь, он совершил еще больше злодеяний.
   — Душа моя, помолимся на дорогу. Все будет зависеть от бога, ― ответил Мирза Махмуд.
   Долго ли он ехал, коротко ли (бог направляет путников), доехал он до владений Белого дэва. Погнал Мирза Махмуд коня прямо к роднику дэва. Сошел с коня, напоил его, пустил пастись на лугу, сам умылся, укрылся буркой и заснул.
   По божьей воле дочь Белого дэва вышла на балкон, видит — чей-то конь пасется на отцовском лугу, а человек, накрывшись буркой, спит у родника.
   Сказала дочь дэва своей служанке:
   — Иди разбуди его. Скажи, что это земля Белого дэва. Орел сюда не залетает, змея не заползает, орел может остаться без крыльев, змея ― без хвоста. Белый дэв летает по воздуху. Спроси его, что ему нужно? Если жажда мучает, пусть напьется, если он голоден, отнеси ему хлеба, если задолжал кому, дай золота, и пусть уезжает, да как можно быстрей. Отец мой из человечьих черепов строит крепость, и не хватает ему одного, чтобы ее закончить. Строит он и другую крепость ― из людских тел, и не хватает одного тела, чтобы крепость была готова. Пусть поскорее уходит. Хватит и тех злодеяний, что отец уже совершил, взяв грех на свою душу.
   Разбудила служанка Мирзу Махмуда.
   Юноша спросил:
   — С добром ли ты?
   — Да не разрушит бог твой дом! Знаешь ли ты, в чьи владения заехал? Это земля Белого дэва. Сюда даже орел не залетает ― Белый дэв на лету ему крылья обрывает, даже змеи не заползают ― он хвосты им обрубает, ты разве не видишь, что здесь нет людей? Дэв из человечьих черепов крепость строит, не хватает лишь одного, чтобы ее закончить. Другую крепость он строит из людских тел, и тоже не хватает одного, чтобы достроить ее. Моя ханум прислала меня к тебе и велела передать: если тебя мучает жажда, напейся воды, если голоден ― хлеба дадим, если должник ты ― золота дадим, только поскорее покинь наш край. Дэв много человеческих жизней загубил, и ханум не хочет, чтобы еще один его грех лег ей на душу.
   — Ах, ― сказал Мирза Махмуд, ― ни хлеб, ни вода, ни деньги; мне не нужны. Ради бога, скажи, по какой дороге дэв возращается?
   — Вот по этой дороге он и возвращается. Когда небо побелеет, значит, дэв приближается к дому, ― ответила служанка.
   — Может, мне удастся скрыться, ― сказал Мирза Махмуд.
   Он сел на коня и поехал. Отъехал немного и свернул к тому месту, откуда должен был появиться дэв. К вечеру небо побелело, дэв появился в воздухе. Видит ― какой-то черноголовый человек стоит на его лугу.
   — Эй, черноголовый, пичуга куришанская! ― закричал он. ― Семь лет уже корни моих зубов зудят, ты ― лучшее лекарство для меня. Я тебя на небе искал, а нашел на земле.
   — Беззубый старик, ты сначала проглоти, а потом говори, что съел.
   В руках у дэва было громадное дерево; не счесть, сколько птиц и зверей сидело на его ветвях. Крикнул Белый дэв:
   — Тебе или мне бой начинать?
   — Земля твоя, тебе и начинать, ― отвечал юноша.
   Размахнулся дэв и бросил дерево в Мирзу Махмуда. Юноша успел отскочить в сторону. А когда осела поднятая деревом пыль, увидел дэв, что Мирза Махмуд, живой и невредимый, рядом с ним стоит.
   — Теперь моя очередь? ― спросил юноша.
   — Да! ― закричал дэв.
   Ударил Мирза Махмуд мечом, голова дэва отлетела в сторону и душа его полетела в ад, а сам он стал жертвой присутствующих. Отрезал Мирза Махмуд уши дэва, положил их в карман, сел на коня и направился ко дворцу. Увидела его дочь Белого дэва, вышла на балкон, сказала:
   — Отец мой вот-вот вернется. Ты что, беду на себя навлекаешь, или тебе жить надоело? Сейчас он прилетит и разорвет тебя на куски.
   Но Мирза Махмуд вытащил из кармана уши дэва и бросил к ее ногам. Узнала она их, обрадовалась и говорит:
   — Слава богу, наконец-то глаза мои увидели человеческое лицо. Отец держал меня взаперти, не видела я людей. Не было у меня друзей, так одни и жили: он да я. Теперь ты увезешь меня к людям, и будут у меня друзья.
   Она вышла из дворца, взяла под руку Мирзу Махмуда и повела в свои палаты. Слугам же велела нагреть воду. Когда Мирза Махмуд выкупался, его пригласили к столу. Поел он, попил, и проговорили они с девушкой допоздна. Постелила дочь дэва постель себе и Мирзе Махмуду, но он положил меч между собой и девушкой. Обиделась она, спросила:
   — Какой изъян нашел ты во мне?
   — Нет в тебе изъяна, ― отвечал он, ― но не могу я разделить с тобой ложе.
   Встала девушка и постелила себе отдельно.
   Наступило утро над всеми, над ними тоже. Умылся Мирза Махмуд, позавтракал, сказал девушке:
   — Мне надо ехать.
   — Куда же ты поедешь? ― спросил она.
   — Есть у меня мечта, и, пока она не исполнится, я не остановлюсь.
   — Не оставляй меня одну! ― взмолилась дочь дэва.
   — Если исполнится моя мечта, клянусь, я вернусь и увезу тебя с собой.
   Попрощался он с девушкой, сел на коня и поехал. Долго ли ехал, коротко ли, может, день, может, десять дней, а может, месяц, но добрался до неизвестной земли, где не было ни человека, ни зверя. Поехал он дальше и доехал до ущелья, видит ― маленькая хижина стоит, а из трубы дымок вьется. Подъехал поближе, увидел старика:
   — Салам-алейкум! (Салам-алейкум ― букв. «да будет над вами мир»; обычная мусульманская форма приветствия; алейкум-салам ― ответное приветствие: «да будет и над вами мир».)
   — Алейкум-салам, дорогой Мирза Махмуд!
   — Откуда ты знаешь, что меня Мирзой Махмудом зовут?
   — Сделай милость, проходи в дом, садись, ― пригласил его старик.
   — А с конем как быть? ― спросил юноша.
   — Отпусти его, пусть пасется, здесь ни волков, ни воров нет, ― отвечал старец.
   Сели старик и юноша, поговорили немного, поужинали чем бог послал и спать легли.
   Наступило утро над всеми, над ними тоже.
   — Ну, добрый молодец, ― начал старик, ― скажи-ка мне, что привело тебя сюда? Что ты ищешь в этих краях?
   — Отец! У нас дома есть сад, но он не цветет, вот я и поехал искать птицу Шарур-Бульбуль. Где бы она ни была, я привезу ее. Два моих брата тоже ищут ее, но именно я должен найти эту птицу.
   — Даст бог, ты найдешь ее, если у тебя хватит терпения, ― вымолвил старик, выслушав Мирзу Махмуда.
   — Терпения у меня хватит.
   — Сынок, я укажу дорогу и расскажу, что делать, чтобы живым и невредимым вернуться обратно. Доедешь до моря, на берегу увидишь камень, перевернешь его, из-под камня достанешь, уздечку, омоешь ее морской водой, появится перед тобой морской конь, сядешь на него, и он перенесет тебя на другой берег. Там у черного камня ты сойдешь с коня, поцелуешь его в глаза, снимешь уздечку и скажешь: «Благословенный, возвращайся на родину, когда понадобишься, я позову тебя». Поднимешь черный камень, спрячешь под ним уздечку. Затем отправишься дальше.
   На пути к городу попадется тебе собачья плошка, будешь проходить мимо ― поздоровайся. Спросят тебя: «Как зовут?» Ответишь: «Никак». Пойдешь дальше, увидишь волка и барана, перед волком зелень лежит, а перед бараном ― мясо, возьми мясо, положи перед волком, а зелень переложи к барану, они благословят твой путь.
   Потом ты увидишь старца, он шьет башмаки, а его шило, иголки, нитки и молоток висят в хурджине (Хурджин ― переметная сума из шерстяной ковровой ткани.) на стене. Он не может встать с места и снять хурджин со стены, вырывает он из бороды волосы и шьет ими вместо ниток, а шилом ему служат ногти. Сними со стены хурджин со всеми этими вещами и положи перед ним, он благословит твою дорогу.
   Дальше увидишь сорок (Число сорок традиционно для курдских сказок, как и для фольклора других народов Среднего в Ближнего Востока. Другие излюбленные числа ― семь и три.) закрытых и сорок открытых ворот, закрытые ворота откроешь, а открытые закроешь, и они благословят тебя, потому что никто не знает, сколько тысяч лет эти ворота так стоят. Потом увидишь сорок светильников, которые коптят и еле мерцают, и другие сорок, которые горят сильным пламенем; в тех, что коптят и еле мерцают, сделай огонь посильнее, а в тех, что горят сильным пламенем, ― послабее. Затем дойдешь ты до комнаты Шарур-Бульбуля, увидишь хозяйку птицы Гуля Гульзада. Сорок дней и ночей она спит, а сорок дней и ночей бодрствует. Когда ты появишься, будет первый день ее сна.
   Слушай меня внимательно и делай так, как я тебе говорю. Да простят меня мои слушатели, ее дэхун (Дэхун ― шерстяной шнурок, вдернутый в шаровары, который завязывается узлом на животе.) завязан сорок одним узлом. Развяжешь все сорок узлов, оставишь неразвязанным один узелок. В нише над ее головой лежит яблоко, надкуси его и поцелуй хозяйку в щеку, затем хватай висящую над ее головой клетку с Шарур-Будьбулем и поезжай обратно. Только ты успеешь выйти из комнаты, как камни и деревья закричат: «Унес, унес!» Смотри же, не поднимай головы и не оборачивайся, пока не дойдешь до собачьей плошки, иначе сразу же превратишься в прах. Снова подойдешь к ней, поздороваешься, она вновь тебя спросит: «Как тебя зовут?», скажешь: «Никак». И иди дальше. Дойдешь до моря, вытащи уздечку из-под камня, омой ее морской водой, и выйдет к тебе конь морской, оседлай его, и он перенесет тебя на другой берег. Если с божьего благословения ты вернешься живым, сними уздечку с коня и спрячь ее снова под камнем. А теперь ступай.
   Попрощался Мирза Махмуд со стариком. Вышел он к морю и исполнил все в точности, как тот велел. Взял Мирза Махмуд клетку с птицей Шарур-Бульбуль и вернулся к старику. Погостил у него, а утром поехал к дочери Белого дэва. Переночевал у нее, утром же они оседлали коней, взяли с собой все богатства, слуг и поехали ко дворцу Красного дэва. И тут они остались на ночь. Наутро дочь Красного дэва собрала отцовские богатства, и все они отправились дальше. Третью ночь провели путники во дворце Черного дэва. Утром его дочь тоже собрала драгоценности отца, и снова все отправились в путь.
   Пусть они едут, а мы расскажем о хозяйке Шарур-Бульбуля Гуля Гульзада. Увидели ее слуги, что из дворца исчезла птица Шарур-Бульбуль. Пришли они к плошке и спросили, не проходил ли мимо вор и как его имя. «Его зовут Никак», ― ответила плошка. Пришлось им возвращаться ни с чем. А сама Гуля Гульзада продолжала спать сорок дней и ночей.
   Доехал Мирза Махмуд до распутья трех дорог, посмотрел на камень, где братья должны были оставить весточку о возвращении домой, но не нашел их надписей. Тогда он раскинул свой шатер и стал дожидаться братьев.
   Пускай он ждет их, а мы посмотрим, что стало с его братьями. Один из братьев продолжал работать банщиком, а другой служил у пекаря, месил тесто, и еле-еле хватало им на еду. По воле бога вспомнили они однажды Мирзу Махмуда.
   Собрался старший брат и поехал к распутью дорог. Увидел его Мирза Махмуд, привел в шатер, снял с него лохмотья, одел в одежды, достойные сына падишаха, и отдал ему дочь Черного дэва со словами:
   — Это ― твоя невеста.
   Прошел день, а может, два, вернулся и средний брат. Одет он был еще хуже. Мирза Махмуд и ему дал одежду, достойную сына падишаха. Ему он отдал дочь Красного дэва со словами:
   — Это ― твоя невеста.
   Прошло еще несколько дней, и у братьев кончилась вода. Оставили они девушек, а сами пошли искать свежую воду. Нашли глубокий колодец и решили:
   — Пусть один из вас спустится в колодец и зачерпнет воды.
   Обвязали веревкой старшего брата, спустили в колодец, но на полпути он закричал:
   — Вай, умираю, змеи меня жалят, мыши едят, поднимите меня скорее!
   Спустился в колодец средний брат и закричал еще истошнее. Пришлось и его поднять. Младший брат, Мирза Махмуд, сказал:
   — Что ж, теперь опускайте меня.
   Достиг Мирза Махмуд дна колодца, видит ― сидят три девушки, да такие красавицы! Мирза Махмуд поздоровался с ними, девушки ответили на его приветствие и рассказали:
   — Был у нас отец ― дэв, много злодеяний совершил он в жизни. У него было три коня ― серый в яблоках, гнедой и черный. Каждый день он седлал одного из них и уезжал. А однажды он уехал и не вернулся. Так мы и остались на дне колодца..
   — О милые, так вот почему вы не выходите? Хотите подняться со мной наверх?
   — Конечно, если ты поможешь нам, ― согласились девушки.
   Мирза Махмуд закричал братьям:
   — Поднимайте! Это ― невеста старшего брата.
   — А это ― невеста моего среднего брата! ― крикнул он, когда поднимали вторую, среднюю, сестру.
   Младшая из сестер попросила его:
   — Поднимись сначала ты.
   — Нет, пусть тебя поднимут сначала, ― стал настаивать Мирза Махмуд.
   — Я не верю твоим братьям, увидят они меня, позавидуют и оставят тебя в колодце.
   — Нет, ― возразил Мирза Махмуд, ― они никогда не сделают мне ничего плохого.
   — Ну что ж, ― отвечала девушка, ― если с тобой случится несчастье, недалеко от нашей комнаты ты найдешь маленькие двери. Там увидишь трех привязанных коней моего отца. Но не подходи к ним сразу, а то они почуют человечий запах и разорвут тебя в клочья. Несколько дней побудь поодаль от них, а потом начинай за ними ухаживать, понемногу приближаясь к ним, чтобы они привыкли к тебе, и осторожно поглаживай по спине. Когда они привыкнут к тебе, положи перед каждым по две горсти изюма. Седлай одного из них и скачи. Но смотри, не забудь вырвать несколько волосков из их грив и хвостов и держи порознь.
   Когда поднимали младшую сестру, Мирза Махмуд крикнул:
   — А это ― моя невеста!
   Увидели ее братья, переглянулись:
   — Посмотри-ка на этого несчастного, из дочерей дэва он выбрал себе самую красивую и здесь не оплошал. И дома все почести будут ему. Оставим-ка его в колодце.
   Подняли они Мирзу Махмуда только до середины колодца и перерезали веревку. Младший брат опять упал на дно.
   Пусть Мирза Махмуд останется в колодце, а мы посмотрим, что дальше будут делать его братья. Они свернули шатры, погрузили все имущество на мулов и с шестью девушками вернулась в город своего отца.
   Пусть они едут, а мы посмотрим, что стало с Мирзой Махмудом. Когда он упал, то ушибся и потерял сознание. Когда очнулся, огляделся. Видит ― он опять на дне колодца и обвязан веревкой, а веревка перерезана. Он отвязал веревку и поплелся к конюшне дэва. Открыл дверь, но кони зафыркали, стали рыть землю копытами. Мирза Махмуд попытался их успокоить:
   — Ну-ну, милые, теперь я ваш хозяин и пришел к вам служить.
   Он взял веник, вымел конюшню.
   Так прошло несколько дней, кони понемногу привыкли к юноше.
   Мы же опять вернемся к сыновьям падишаха, которые доехали до своего города, остановили прохожего и велели ему:
   — Беги к нашему отцу-падишаху с доброй вестью, скажи, что сыновья его вернулись и везут с собой шесть девушек, каждому по две, да еще сыну везира (Везир ― министр; советник падишаха, правителя.) две невесты. Скажи еще, что и птицу Шарур-Бульбуль везут.
   Вышел падишах со своим народом навстречу сыновьям. Увидел он только двух сыновей, удивился:
   — Сынки, а где же ваш брат? Что случилось с Мирзой Махмудом?
   — Отец, Мирза Махмуд был еще молод, не познал трудностей в жизни, никогда не воевал. И вот увидел он волков да медведей, от страха сердце его разорвалось, и он умер. Похоронили мы его на чужбине, а сами вернулись.
   — Нельзя было допустить этого, дети, ― ответил падишах. ― Но слава богу, хоть вы оба живыми и здоровыми вернулись.
   А надо сказать, что у каждой из трех сестер, дочерей дэва, был свой узелок, свое приданое. Еще в колодце младшая дочь дэва посоветовала Мирзе Махмуду оставить себе эти узелки. В узелке старшей сестры были золотая лисица и золотая гончая: и гончая гналась за лисицей, если они стояли на золотом подносе одна позади другой. В приданом средней сестры были золотой кот и золотая мышка на золотом подносе, а в узелке младшем сестры на таком же подносе ― золотая наседка с золотыми цыплятами.
   Теперь вернемся к Мирзе Махмуду. Постепенно кони привыкли к нему. Однажды вынул он из кармана волоски из гривы и хвоста коня, и перед ним тут же появился красный конь с красными одеждами для всадника. Переоделся Мирза Махмуд, сел на коня, и конь вынес его из колодца. Доехал юноша до владений отца, переоделся, поцеловал коня в глаза и сказал:
   — Благословенный, возвращайся на родину.
   Конь исчез, а Мирза Махмуд пошел по дороге и встретил пастуха. Поздоровался с ним, пастух ответил на его приветствие. Сказал Мирза Махмуд:
   — Дружок, зарежь мне самого хилого ягненка или козленка. Мясо возьми себе, а мне дай только требуху. Вот тебе за это золотой.
   Зарезал пастух козленка. Взял Мирза Махмуд требуху, обмыл ее и воде, поменялся одеждой с пастухом. Себе он взял только платочек, в котором были завернуты волоски коней. Затем высушил требуху, натянул на голову, обвязал голову платком и стал похож на плешивого.
   — Пойду-ка я к зеркару (Зеркар ― мастер, изготовляющий золотые изделия.), ― решил он.
   Пришел к зеркару, поздоровался:
   — Салам-алейкум, отец!
   — Алейкум-салам!
   — Не нужен ли тебе гусепас?
   — Видит бог, есть у меня несколько гусей, что ж, паси их.
   И Мирза Махмуд остался жить у зеркара. А падишах в это время решил женить своих сыновей. Но дочери дэва поставили условие:
   — Пока нам не принесут наше приданое, мы замуж не выйдем.
   А Мирза Махмуд живет у зеркара, утром пасет гусей, а вечером гонит их обратно.
   На сорок первый день старший сын сказал своей невесте:
   — Готовься к свадьбе.
   — Сначала принеси мне золотую лисицу и золотую гончую на золотом подносе. Принесешь ― выйду за тебя замуж, не принесешь ― не бывать свадьбе.
   Подумал старший сын падишаха и решил: кому же сделать такие вещи, как не зеркару. Наполнил суму золотом и пришел к зеркару:
   — Салам-алейкум!
   — Алейкум-салам, сын падишаха! Присядь, пожалуйста, скажи, что тебя привело ко мне?
   — Зеркар, мне нужен золотой поднос.
   — С радостью готов услужить тебе.
   — Нужна мне и золотая гончая.
   — С радостью, ― отвечает зеркар.
   — Нужна мне и золотая лисица.
   — Я сделаю это с радостью, ― опять отвечает зеркар.
   — Но нужно, чтобы лиса бежала по золотому подносу, а за ней гналась гончая.
   — Да не разрушит бог дом твой! Я же не святой, как мне их оживить? Сделать-то я сделаю, но оживить их не в моих силах.
   — Приказываю тебе сделать их до завтра, не сделаешь ― велю отрубить голову.
   Опечалился зеркар, говорит жене:
   — Сын падишаха дал такой заказ, который мне не под силу.
   Жена запричитала:
   — Раб божий, пропала твоя голова!
   Наступил вечер, вернулся Мирза Махмуд, видит ― старик в одном углу сидит грустный, старуха ― в другом, а в доме ни хлеба, ни какой другой еды.
   — Ради бога, скажите, не больны ли вы?
   — Отстань от меня, плешивец, мне своего горя довольно, а ты еще с расспросами лезешь! ― рассердился зеркар.
   — Ах, отец, да не даст тебе бог ни боли, ни хвори, а если и даст какую боль, пусть и лекарство укажет от нее. Скажи мне, что случилось?
   Рассказал зеркар о том, что велел ему сделать сын падишаха, и еще больше закручинился.
   — Да не разрушит бог дом твой, проще работы и не найти. А где золото? Принеси-ка мне мешок орехов и оставь в мастерской. Завтра все будет готово. Утром придешь и возьмешь.
   Купил старик мешок орехов, принес их плешивому, а сам подумал: «Наверное, этот плешивым ― плут. Может, он их и сделает, но как оживит?»
   А Мирза Махмуд предупредил зеркара:
   — Смотри не заходи ко мне, моя работа связана с волшебством. Если войдешь, шорох меня испугает и я не смогу их оживить.
   — Одна надежда на бога и на тебя, сынок, только спаси меня!
   Заперся Мирза Махмуд, грызет себе орехи. Оставшиеся орехи вместе с мешком золота он зарыл в землю, затем вытащил из кармана конские волоски, потер их друг о друга, и тут же перед ним появился серый в яблоках конь. Переоделся юноша, сел на коня и оказался на дне колодца. Взял он приданое старшей сестры, и вынес его конь прямо к дому зеркара. Юноша переоделся, положил одежду на седло, поцеловал коня в глаза, погладил его и сказал:
   — Благословенный, возвращайся назад, когда понадобишься, позову.
   Наступило утро над присутствующими и над ними тоже. Старик со старухой всю ночь подходили к дверям мастерской и шептались:
   — Господи, сделал он или не сделал?
   Утром Мирза Махмуд отворил двери мастерской и позвал зеркара:
   — Все готово, отец, заходи.
   Обрадовался старик и собрался было уходить, но Мирза Махмуд задержал его:
   — Отец, дай мне своего лошака, и я поеду посмотреть свадьбу.
   — Сынок, дети тебя убьют, глаза выколют, ведь ты плешивый, а у меня нет ни седла, ни подпруги.
   — Отец, а я стремена и подпругу сплету из соломы. Будь спокоен, дети мне ничего не сделают.
   Словом, вывел Мирза Махмуд во двор лошака, из тряпок сделал седло, из соломы ― подпругу, стремена и уздечку, сел на него и, погоняя перед собой гусей, выехал из деревни. Увидели его деревенские дети, забросали камнями и комьями земли.
   — Будь проклято молоко ваших матерей! ― только и смог сказать Мирза Махмуд.
   Вывел он гусей из деревни, спустился в овраг, вытащил из кармана конские волоски, потер друг о друга, и тут же появился перед ним гнедой конь. Переоделся юноша, сел на коня и поехал ко дворцу падишаха. Смотрит ― старик с подносом на голове идет.
   — Салам-алейкум, отец! ― поздоровался юноша.
   — Алейкум-салам!
   — Отец, что это за поднос ты несешь на голове?
   — Сукин ты сын, разве не видишь, что это приданое невесты падишаха? ― рассердился старик.
   — Сам ты сукин сын, ― отвечал Мирза Махмуд, ― да будет проклята голова твоего отца, я ведь только спросил.
   Ударил он старика, тот упал и выронил поднос с лисицей и гончей. А всадник бесследно исчез.
   — Держите его, держите всадника на гнедом коне! ― закричал, опомнившись, старик.
   Спросили его люди:
   — Бедняга, что случилось?
   Рассказал им старик о том, какая беда с ним стряслась. Подняли его люди, водой на него побрызгали, и отправился старик дальше во дворец. Увидел старший сын падишаха поднос, одарил зеркара золотом.
   Сын падишаха объявил своему народу о свадьбе. Дафчи забили в даф (Даф ― ударный музыкальный инструмент типа барабана.), зурначи заиграли на зурне (Зурна ― деревянный духовой музыкальный инструмент, напоминающий рожок.). Выехали всадники на джрид (Джрид ― конное состязание, которое проводилось во время праздников и свадебных обрядов. Оно включало метание копья, поражение цели из огнестрельного оружия при скачках и т. д. Зимой мишенью обычно служили некрашеные яйца, которые ставились в снег. Джрид сопровождался бодрой, задорной музыкой, которая исполнилась на зурне и дафе. Мелодия, звучавшая на этих состязаниях, называлась «кайде джриде» («мелодия джрида»).), и Мирза Махмуд с ними. Три сестры, которых Мирза Махмуд вызволил из колодца, узнали его, а дочери Черного, Красного и Белого дэвов не признали в нем своего избавителя.
   Крикнул Мирза Махмуд:
   — Эй-эй, старший царевич, догоняй меня!
   Сел старший сын падишаха на коня и поскакал за Мирзой Махмудом, да где ему догнать! А Мирза Махмуд обернулся к брату и крикнул:
   — Поворачивай коня, теперь мой черед.
   Погнал Мирза Махмуд коня, мигом настиг всадника, концом копья ударил его по затылку, и упал сын падишаха на землю. Но не смертельный удар нанес Мирза Махмуд: пожалел брата.
   — Держите всадника на гнедом коне, он убил сына падишаха! ― кричал народ. Да разве за ним угнаться!
   Погнал Мирза Махмуд коня, въехал в овраг, переоделся, привязал одежду к седлу, погладил коня, поцеловал в глаза и сказал:
   — Благословенный, возвращайся назад, когда понадобишься, позову.
   Вечером Мирза Махмуд собрал своих гусей, сел на лошака и вернулся в деревню. Собрались вокруг него дети, опять камнями его забросали, еле-еле добрался он до дома зеркара. Слез с лошака, отвел его в конюшню, загнал гусей. Вошел в дом, видит ― старик в постели лежит.
   — Отец, да будет бог милостив, никак ты слег?
   — Уйди с глаз, плешивый дурак, ― застонал зеркар. ― Один поздоровался сегодня со мной, точно такой, как ты.
   — Отец, я же плешивый, разве и он такой же?
   — Да, глаза его очень похожи на твои. Он меня ткнул копьем, я упал и только божьей милостью остался жив.
   — Э, ― говорит Мирза Махмуд, ― может, он заблудился на большой дороге? Или ты сказал ему недостойные слова?
   — Я назвал его сукиным сыном.
   — Ну, коли так, отец зеркар, не он виноват, а ты.
   ― Что поделаешь, так получилось, ― вздохнул зеркар.
   Сыграли свадьбу старшего сына падишаха, наступил срок свадьбы среднего сына. Взял он суму с золотом и тоже пошел к зеркару, так как и средняя сестра потребовала принести ее приданое ― золотую мышку и золотую кошку на золотом подносе. Принес средний сын падишаха суму с золотом, поздоровался, зеркар ответил на приветствие, спросил:
   — Скажи, сын падишаха, с добром ли ты пришел?
   — Ты должен сделать золотой поднос, золотую кошку и золотую мышку и чтобы кошка бегала за мышкой. Невеста моя увидит их и согласится на свадьбу.
   — Добрый молодец, мне ничего не стоит сделать кошку; и мышку, но вот оживить их я не в силах.
   — Моему старшему брату ты сделал лисицу и гончую и оживил их. Сделай и мне. Думаешь, я не смогу снести тебе голову? Я это сделаю еще лучше старшего брата. Чтобы завтра к этому же часу все было готово, иначе не сносить тебе головы.
   Заплакали зеркар и его жена:
   — Боже, да разве нам это под силу?
   А плешивый вернулся вечером домой, смотрит ― опять сидят старики грустные, ни воды не пьют, ни хлеба не едят.
   — Да будет бог милостив к тебе, отец! Почему вы оба так печальны? ― спрашивает Мирза Махмуд.
   — Болен я, сынок, и так у меня горе, еще и ты с расспросами.
   — Уповай на бога, отец, он дает боль, дает и лекарство от нее, так что же случилось?
   Рассказал зеркар о своем горе.
   — Да не разрушит бог дом твой, только это тебе и сказал царевич? Что ж, неси мне мешок орехов и золото.
   Принес старик орехи и золото в мастерскую. Мирза Махмуд напомнил:
   — Я не должен слышать ни шороха, чтобы было тихо, как в прошлую ночь. Если мне помешают, у меня заболит голова и ничего не получится.
   — Хорошо, сын мой, ― согласился зеркар.
   Пусть старик и старуха остаются и волнуются, а Мирза Махмуд грызет в свое удовольствие орехи.
   Когда до рассвета осталось чуть-чуть, Мирза Махмуд взял конские волоски, потер друг о друга, и перед ним появился гнедой конь (Здесь и далее, видимо, ошибка сказителя; гнедой конь упоминается трижды.). Переоделся Мирза Махмуд, сел на гнедого коня и снова оказался на дне колодца. Взял он приданое средней дочери, и конь вынес его наверх. Переоделся Мирза Махмуд, привязал одежду к седлу, поцеловал коня в глаза:
   — Благословенный, возвращайся на родину, если понадобишься, позову.
   Когда совсем рассвело, Мирза Махмуд открыл дверь мастерской и позвал старика.
   — Да будет и моя голова, и голова моей старухи жертвой плешивого! Ну как, ты сделал свое дело? ― спросил зеркар.
   — Конечно, ― отозвался юноша. ― А теперь ты должен дать мне лошака.
   — Сынок, в тот день я видел, что с тобой сделали дети, мне не жаль лошака, тебя жалко. Боюсь, выбьют они тебе камнем глаз.
   Мирза Махмуд опять, как и в прошлый раз, оседлал лошака, надел уздечку, подтянул ремни, сел и, гоня перед собой гусей, отправился в путь. И опять его увидели дети и закидали камнями. Мирза Махмуд слез с лошака, поднял комья земли и разогнал их всех. Потом пошел в ущелье, потер друг о друга конские волоски, и перед ним появился гнедой конь. Погладил он его, снял с себя лохмотья, переоделся, спрятал лохмотья под камнем, сел на коня и поехал. Он-то знал, что зеркар опять понесет поднос. Видит ― зеркар с подносом на голове, покрытым чистым платком, идет ко дворцу падишаха.
   — Салам-алейкум!
   — Алейкум-салам!
   — Что это за поднос у тебя на голове?
   — Вот надоедный! И вчера меня такой же сукин сын спрашивал. Ты слепой, что ли, не видишь ― это приданое невесты падишаха.
   — Ты сам и сукин сын, и слепой вдобавок, ― разозлился Мирза Махмуд. ― Я тебя по-доброму спросил, а ты ругаешься.
   Ударил он старика копьем, сбил с ног и был таков. Мало осталось времени у Мирзы Махмуда, скоро проснется Гуля Гульзада и приедет за своей птицей.
   Старик поднялся, отряхнулся и пошел дальше. Он отнес поднос среднему сыну падишаха и получил от него хороший подарок.
   Увидели сестры поднос и обрадовались:
   — Да будут наши головы жертвой Мирзы Махмуда, жив он и выбрался из колодца.
   А во дворце уже готовятся к свадьбе. Забили в даф, заиграла зурна, вышли всадники на джрид. Мирза Махмуд тоже среди них и вызывает брата:
   — Эй, средний сын падишаха, выходи!
   Средний сын падишаха вскочил на коня, закричал:
   — Вчера всадник на сером коне ударил моего брата, я должен наказать этого всадника.
   А Мирза Махмуд опять подзадоривает:
   — Давай, гони быстрей!
   А сам, ускакав от брата подальше, вдруг остановился:
   — Скачи назад, догоню!
   Подскакал Мирза Махмуд, ударил брата рукояткой копья, и тот свалился с коня.
   — Держите его, держите всадника на гнедом коне! ― закричали вокруг. ― Вчера всадник на сером коне ударил старшего царевича, а сегодня всадник на гнедом коне столкнул с коня среднего сына падишаха!
   Мирза Махмуд опять ускакал. Доехал он до своих гусей, спешился, почистил коня, погладил, поцеловал его в глаза, переоделся, привязал одежду к седлу и сказал:
   — Благословенный, возвращайся, когда понадобишься, я позову тебя.
   Пусть во дворце бьют в даф, уносят сына падишаха и приводят в чувство, поскольку Мирза Махмуд не нанес ему смертельного удара. Но мы еще ни слова не сказали о Гуля Гульзада.
   Сорок дней и ночей прошло. Она проснулась, огляделась по сторонам, видит: нет ни Шарур-Бульбуля, ни клетки и яблоко ее надкушено, Посмотрелась она в зеркало ― поцелуй горит на щеке.
   — Ах, ― воскликнула она, ― да переломится хребет у твоего советчика!
   Она вскочила, забарабанила по дафу. Когда собрала все свое войско, отправилась в погоню за похитителем.
   Теперь посмотрим, как сложилась судьба Мирзы Махмуда, Вернулся он домой, а старик опять лежит в постели.
   — Отец, что с тобой опять случилось? ― спросил он.
   — Отойди от меня, плешивый, ― застонал старик.
   — Почему? ― прикинулся удивленным юноша.
   — Встретился мне сегодня всадник, поздоровался, спросил, что несу, я ответил ― приданое невесты царевича. А он ударил меня копьем, я упал и разбился.
   — А может, ты обругал его?
   — Я сказал, что он сукин сын.
   — Ну, так он не виноват, твоя вина.
   Прошло несколько дней, сын везира сказал своей невесте:
   — Готовься к свадьбе.
   — Хорошо, но сначала принеси мне на золотом подносе наседку с цыплятами. Тогда и быть свадьбе.
   — Но кто же их сделает? ― спросил сын везира.
   — Сыновьям падишаха золотые вещи сделал зеркар. Пусть и для тебя сделает.
   Взял сын везира суму с золотом, пришел к зеркару, поздоровался:
   — Салам-алейкум!
   — Алейкум-салам, сын везира! С добром ли ты пришел?
   — Да, с добром. Я хочу, чтобы ты и для меня сделал золотой поднос с наседкой и с цыплятами, да такой, чтобы курица кудахтала, а цыплята попискивали.
   — Сынок, сделать-то я сделаю, но не в моих силах оживить их, все это в руках божьих.
   — Сумел же ты сделать для старшего царевича гончую и лисицу, для среднего царевича ― кошку и мышку, а мне не хочешь? Они могут тебе голову отрубить, а я, думаешь, не могу? Завтра утром чтобы все было сделано, иначе не сносить тебе головы.
   Опять в душу старика прокрался страх, не ест он, не пьет. Вечером вернулся домой Мирза Махмуд, смотрит, а на зеркаре лица нет.
   — Помилуй тебя бог, отец, что случилось? ― спросил юноша.
   — Сын мой, если б не ты, не свалилось бы на меня столько бед! Старший сын падишаха отрубил бы мне голову, и дело с концом.
   — Боже милостивый! В чем же дело?
   — Ох, не вороши мое горе, ― запричитал старик.
   — Отец, бог насылает болезнь, да ниспошлет он и лекарство от нее, что же все-таки случилось?
   Рассказал зеркар о своем горе.
   — Ну ладно, принеси орехи и золото и будь спокоен, ― заверил его юноша.
   Принес зеркар плешивому мешок орехов, а тот и говорит:
   — Отец, помни, это дело потрудней прежних. Не дай тебе бог подойти к дверям.
   — Сынок, ты только сделай, мы со старухой не будем мешать.
   Грызет себе Мирза Махмуд орехи, сколько душа его пожелает, а оставшиеся орехи, скорлупу и золото в землю закапывает.
   Наконец рассветать стало, Мирза Махмуд взял конские волоски, потер их друг о друга, и тут же появился перед ним черный конь. Поцеловал юноша его в глаза, погладил, переоделся, сел на коня и оказался на дне колодца. Взял он последний узелок, приданое младшей дочери дэва, и вновь оказался у дома зеркара.
   Переоделся, привязал одежду к седлу, снова поцеловал копя в глаза и отпустил.
   Пришел зеркар наутро, видит ― все готово. Сказал Мирза Махмуд старику:
   — Дай мне своего лошака, и я поеду смотреть свадьбу.
   — Сынок, два дня дети забрасывали тебя камнями, глаза могли тебе выбить. Не езди, ― стал отговаривать его зеркар.
   Но Мирза Махмуд сел на лошака, доехал до ущелья, вытащил конские волоски из кармана, потер их друг о друга, и появился перед ним черный конь. Погладил юноша коня, поцеловал его в глаза, переоделся, потом вскочил в седло и поехал. Едет, видит ― зеркар идет.
   — Салам-алейкум, отец!
   — Алейкум-салам!
   — Отец, что это за поднос у тебя на голове?
   — Ах, сукин сын, будто ты не из наших краев! Слепой, что ли, не видишь, что это приданое невесты везира.
   — И сукин сын ты сам, и слепой ты сам, ведь я тебя не обидел, а просто спросил.
   Опять ударил он старика, и тот упал. А Мирза Махмуд скрылся. Собрался вокруг старика народ, спрашивает его:
   — Что случилось?
   — Ей-богу, опять меня неизвестный всадник обидел, ― чуть не плачет старик.
   Поднял он поднос, накинул на него платок, поставил на голову и отнес сыну везира, который щедро отблагодарил его. Довольный, вернулся старик домой.
   Мирза Махмуд приехал на мейдан (Мейдан ― 1) городская площадь перед дворцом правителя; 2) площадь для конных состязаний и других игр; 3) поле битвы или военных действии; 4) рынок, базар.) и закричал:
   — Эй, сын везира!
   Сын везира вскочил на коня и тоже закричал:
   — Первый раз он приехал на сером коне, второй ― на гнедом, а сегодня объявился на черном коне. Я не я буду, если не убью его!
   — Тогда берегись! ― отозвался Мирза Махмуд.
   Он быстро догнал сына везира и ударом копья убил его.
   Опять народ закричал:
   — Держите его, держите всадника на черном коне!
   И вдруг все увидели, что со всех четырех сторон город окружен чужим войском. Гуля Гульзада сама пришла во главе войска и потребовала падишаха.
   — Будь в здравии, падишах! Пусть выйдет тот, кто увез Шарур-Бульбуля.
   — Это мой старший сын, ― ответил падишах, ― вот он.
   — Ты унес мою птицу Шарур-Бульбуль? ― спросила она его.
   — Да, я, ― не моргнув глазом, солгал старший брат Мирзы Махмуда.
   — Скажи, а как тебе удалось увезти ее? Что видел ты по пути?
   — Поехал я, увидел клетку, взял и привез.
   — Да станешь ты жертвой падишаха и народа! Влепить бы лгуну как следует! ― воскликнула Гуля Гульзада.
   Позвали среднего сына падишаха. Как и старший брат, солгал и он.
   — Да станешь ты жертвой падишаха и его приближенных! Сейчас же говори, кто увез мою птицу! ― рассердилась Гуля Гульзада.
   А Мирза Махмуд стоит неподалеку, прислушивается. И тут он выходят вперед и говорит:
   — Я унес птицу Шарур-Бульбуль.
   — Тогда расскажи, как это было? ― стала допытываться Гуля Гульзада.
   И юноша рассказал все, что с ним произошло. Когда он стал рассказывать о том, что надкусил яблоко и поцеловал ее, она остановила его:
   — Хватит, дальше не надо. Ты храбрец, раз ты птицу увез, то и я твоя.
   Встал Мирза Махмуд перед братьями, перед народом, перед падишахом и Гуля Гульзада и сказал:
   — Мои братья предали меня, бросили в колодец, а сами скрылись. Я убил всех дэвов и мог бы отомстить братьям, но не хочу быть убийцей.
   Падишах обнял Мирзу Махмуда, он не мог нарадоваться на младшего сына.
   А я скажу своим почтенным слушателям вот что: взял падишах Гуля Гульзада за руку, подвел ее к двум другим невестам Мирзы Махмуда, и начался пир. Семь дней и семь ночей играли свадьбу Мирзы Махмуда.
   Они нашли свое счастье, и вы радуйтесь своему счастью и счастью своих родственников.