Курдская народная сказка

ХАТУН-МАЙМУН

   Рассказывают: жил-был падишах, и было у него три сына. Пришло время сыновьям падишаха жениться. Стали братья советоваться. Один из них сказал:
   — Наш отец и не думает нас женить, а мы стесняемся сказать ему об этом. Как же быть? Давайте пошлем ему подарки с намеком. Отец поймет и женит нас.
   Пошли они на свою бахчу, срезали три арбуза: один арбуз-совсем переспелый, второй ― с боку испорченный, а третий ― спелый, в самый раз.
   Младший брат сказал:
   — Старшо́й, ты воткни свой нож в переспелый арбуз, ты, средний, ― в подпорченный. Ну а я хоть и младше вас, но и мне пришла пора обзаводиться семьей.
   Воткнули братья свои ножи в арбузы и велели слуге отнести их отцу в диван. Падишах спросил слугу:
   — Скажи, кто прислал арбузы?
   — Ей-богу, падишах, сыновья тебе их прислали.
   Разрезал падишах самый большой арбуз, а он переспелый, есть уже нельзя. Разрезал второй арбуз, а у этого бок сгнил, разрезал третий ― в самый раз им жажду утолить и присутствующих угостить.
   Задумался падишах:
   — Как, неужели на всей бахче не нашлось спелых, хороших арбузов, чтобы послать их мне? Что-то здесь не так. Видно, арбузы посланы с какой-то целью.
   Обратился падишах к своему кази:
   — Ты должен разгадать эту загадку. Почему сыновья прислали мне такие арбузы?
   — Падишах, а ты сам еще не догадался?
   — Нет, ― сказал падишах.
   — Твоим сыновьям пришла пора жениться. Давно уже прошло время женитьбы твоего старшего сына, потому он и прислал переспелый арбуз. Арбуз среднего сына немного испорчен, и его время почти прошло. А арбуз младшего сына самый спелый, значит, самая пора хоть его женить.
   — Так что же мне теперъ делать? ― спрашивает падишах. ― Пока я буду сватать сыновьям невест да торговаться о калыме, совсем поздно будет.
   И оповестил он свой эл:
   — Пусть дочери почтенных отцов наряженные проходят мимо дворца. Сыновья падишаха будут выбирать себе невест; кому они отдадут свои стрелы и яблоко, те и будут их невестами.
   Каждая мать наряжала свою дочь, как могла, и отправляла ко дворцу. Старший сын вручил яблоко дочери везира. Падишах сказал ему:
   — Везир, отдай свою дочь, о калыме потом сговоримся.
   Средний сын вручил яблоко дочери векиля.
   Падишах и векилю сказал:
   — Отдай и ты свою дочь, о калыме после сговоримся.
   Самого младшего сына звали Мирза Махмуд. Пустил он свою стрелу, поднялась она и полетела неведомо куда. Сел Мирза Махмуд на коня и поехал вслед за стрелой. Летит стрела, а Мирза Махмуд за ней. Уж выехал Мирза Махмуд за пределы города, а стрела все летит и летит. Наконец упала стрела на скалу.
   Задумался Мирза Махмуд: «Старший мой брат женился на дочери везира, средний ― на дочери векиля, а моя стрела упала на скалу. Что же мне делать с этой стрелой?» Рассердился он, поднял свою стрелу, но вдруг раздался треск, грохот, скала раздвинулась ― и появилась обезьяна, вспрыгнула она на коня Мирзы Махмуда.
   Он удивился:
   — О, а ты, бессловесная тварь, куда собралась?
   — Наши судьбы бог соединил. Я ― твоя судьба, ты должен взять меня с собой.
   — Что ты, милая! Я человек, как я тебя повезу? Народ увидит, засмеет меня, ведь я сын падишаха и должен выбрать хорошую девушку. А что мне с тобой делать?
   Обезьяна стоит на своем:
   — Нет, наши судьбы теперь связаны, я поеду с тобой. Даже если ты убьешь меня, я все равно при тебе буду. Убьешь ― моя шкура поедет с тобой.
   Видит Мирза Махмуд ― нет ему спасения от обезьяны, посадил ее на коня, укрыл буркой и привез в свой дом. Бросил он ей постель, закрыл дверь и ушел. Расстроенный, пошел юноша в город. Не дают ему мысли покоя. Что же теперь делать?
   Наступил вечер. Вернулся Мирза Махмуд домой, смотрит ― пол подметен, стол накрыт, на нем разная еда. Очень он удивился: что за чудо, кто мог все это сделать? Ведь дверь же была заперта.
   Сел он за стол, поел, приготовил себе постель, лег и уснул.
   Прошло несколько дней.
   — Передайте моим невесткам: пусть каждая из них своими руками приготовит мне подарок, ― велел падишах сыновьям.
   Вернулся Мирза Махмуд домой грустный, сел и закурил трубку. Встала обезьяна перед ним, спросила его:
   ― Мирза Махмуд, о чем ты задумался?
   — Ах, Маймун (Маймун ― «обезьяна»; Хатун-Маймун ― «госпожа обезьяна». Здесь далее Маймун ― имя собственное.), да поможет тебе бог, ну какой ты подарок сумеешь приготовить падишаху?
   — Не горюй, седлай коня и поезжай к той скале, где ты меня встретил. Поздоровайся с ней, разомкнётся она, выйдет к тебе араб с золотым посохом на плече. Он спросит: «Повелишь мир разрушить или благоустроить?» Ответь: «Пусть мир благоустраивается, а мы в нем поживем». Тогда он даст тебе мое платье, которое я надевала каждую пятницу (Пятница у мусульман праздничный день.), когда ходила в сад Торкри (В ориг.: бахе Торкьри ― «сад Торкри» ― сад необыкновенной красоты, в котором обычно гуляют герои сказки.). Ты возьми его и принеси мне.
   — Хорошо, ― ответил сын падишаха, сел на коня и поехал к скале.
   Исполнил он все, что велела обезьяна. Вышел араб и вручил ему платье.
   Привез Мирза Махмуд платье, отдал обезьяне. А она и говорит:
   — Это и есть подарок твоему отцу, отнеси ему в диван.
   Понесли сыновья отцу подарки, приготовленные их женами.
   Старшая невестка вышила для падишаха красивый платок, средняя связала ему талак (Талак — вязаный головной убор в форме круглой шапочки, украшенный национальным орнаментом.). И Мирза Махмуд положил перед отцом платье и сказал:
   — А это прислала твоя младшая невестка.
   Посмотрели падишах и приближенные на вещь, присланную младшей невесткой, и увидели, что нет в ней недостатков, не к чему придраться, будто не касались платья ни ножницы, ни игла. Сказал падишах своим сыновьям:
   — Теперь унесите подарки, они нам очень понравились. Спасибо за них.
   Прошло некоторое время. Падишах сказал жене:
   — Ты должна пригласить своих невесток сюда. Я хочу взглянуть на них и наделить подарками.
   Вернулся Мирза Махмуд домой, на душе у него тяжело. Спросила его Хатун(Хатун ― 1) госпожа; 2) вежливое обращение к замужней женщине.)-Маймун:
   — Что случилось, Мирза Махмуд?
   — Завтра тебе надо ехать во дворец к падишаху, он хочет посмотреть на своих невесток. Как же я народу тебя покажу?
   — Не печалься, Мирза Махмуд! Поезжай к скале, поздоровайся с ней, снова выйдет араб. Даже если ты будешь сердит, не говори, чтобы он мир разрушил, скажи: «Пусть мир благоустраивается, а мы в нем поживем». Скажешь ему, что Хатун-Маймун велела послать то платье, которое надевала каждую пятницу, когда ходила в сад Торкри, и еще пусть пошлет сорок ее служанок, и пускай они сразу прибудут к ней со всеми нарядами.
   Поехал Мирза Махмуд к скале, поздоровался с ней, вышел из скалы араб и спросил;
   — Добро пожаловать, Мирза Махмуд, как поживает Хатун-Маймун, жива-здорова?
   — Слава богу, все благополучно. Она молилась за тебя и велела прислать платье, которое она надевала каждую пятницу, когда ходила в сад Торкри. Еще просила отправить сорок служанок с их нарядами.
   — Подожди немного, я все принесу.
   Вошел араб в пещеру и через час вышел с двумя узлами, а каждый узел по пуду.
   Затем появились сорок обезьян. Удивился Мирза Махмуд:
   — О господи, что это такое?
   — А это и есть служанки Хатун-Маймун, а в узлах и ее одежда, и служанок, ― сказал араб и исчез.
   Мирза Махмуд пришпорил своего коня и поскакал, за ним побежали все сорок обезьян.
   Едет Мирза-Махмуд и думает: «Как же я с ними в городе покажусь? Они же как стадо овец. Что же делать? Подожду, пока стемнеет, тогда и поеду дальше».
   Ночь спустилась на землю. Мирза Махмуд двинулся в путь, а за ним сорок обезьян. Они скачут, резвятся, то впереди коня бегут, то отстанут, потом догоняют. Прибыли домой.
   Мирза Махмуд спешился и спрятался. А служанки подбежали к Хатун-Маймун, поцеловали ей подол, руки, ноги, поклонились. Она ответила на приветствие, затем обратилась к своей любимой служанке:
   — Милая, сбрось с себя шкуру, оденься в платье.
   Когда служанка скинула с себя шкуру и оделась, Мирза Махмуд подумал: «О, если бы с ней были соединены наши судьбы! Или хоть немного моя обезьяна была похожа на нее!»
   Все сорок служанок сбросили с себя обезьяньи шкуры, сложили их и надели свои наряды. Встали все сорок служанок перед Хатун-Маймун, руки на поясе (Поза, выражающая почтение.), и стали просить:
   — Хатун-Маймун, дорогая, и ты надень платье.
   Сбросила она с себя обезьянью шкуру и превратилась в луноподобную красавицу, Не выдержал Мирза Махмуд, вышел из своего укрытия и обнял свою невесту. Хатун-Маймун остановила его:
   — Мирза Махмуд, что ты делаешь, да благословит всевышний дом твой, ведь сорок служанок на нас смотрят. Уходи, а вечером возвращайся.
   Мирза Махмуд ушел. Служанки накрыли столы, и пошел пир горой. Затем все сорок служанок разместились на ночь в одной комнате, а Мирза Махмуд и Хатун-Маймун ― в другой. Утром подъехали фаэтоны, вышли из них жены братьев и сказали Мирзе Махмуду.
   — Пора ехать во дворец, там ждут твою жену.
   Вышла Хатун-Маймун из дому, а за ней сорок служанок в красивых нарядах, сели в фаэтоны и поехали во дворец к падишаху. Смотрят ― жена падишаха одну невестку посадила на одно колено, а другую ― на второе, обняла их, не нарадуется.
   Но когда вошла Хатун-Маймун, свекровь тут же поднялась с места и обняла свою младшую невестку. А все сорок служанок, приложив руки к своим поясам, встали вместе с Хатун-Маймун перед женой падишаха.
   Жена падишаха предложила им сесть, но они ответили:
   ― Нет, мы перед своей госпожой никогда не садимся.
   Затем были накрыты столы, подали хлеб, кайси (Кайси ― особый вид сушеных абрикосов с косточкой. В горных районах, где нет фруктовых деревьев, блюда, приготовленные из кайси, считаются изысканным угощением.). Хатун-Маймун и ее служанки едят кайси, а косточки за пояс прячут. А когда поставили на стол мясо, они поели мяса, а кости тоже за пояс спрятали. Увидели две старшие невестки, что делает младшая, и тоже стали незаметно прятать за пояс остатки еды.
   Вскоре пришел падишах поглядеть на своих невесток.
   Хатун-Маймун поцеловала руку свекра. Все сорок служанок развязали свои пояса, и на пол посыпались розы. А когда две старшие невестки развязали свои пояса, на пол посыпались кости. Падишах долго присматривался к Хатун-Маймун и к ее служанкам и остался доволен. Затем вручил всем невесткам подарки и сказал:
   — Ступайте с богом. Все три мои невестки хороши.
   С этих пор Хатун-Маймун к ночи сбрасывала с себя шкуру, а утром снова превращалась в обезьяну.
   Прошло некоторое время. Как-то злые люди донесли падишаху:
   — Падишах, жена Мирзы Махмуда ― не человеческое существо.
   Тогда падишах велел своей жене самой сходить к сыну и точно выяснить, кто его жена.
   Пришла она к сыну. Он встревожился:
   — Матушка, что случилось, что привело тебя ко мне?
   — Я пришла навестить свою невестку.
   — А она как раз уехала погостить к родителим.
   Вечером падишах спросил жену:
   — Ну, видела ты свою невестку?
   — Я к ним пришла, а сын сказал, что она уехала к своим родным и что он доволен своей женой.
   Падишах рассердился:
   — Пока ты ее не увидишь, не возвращайся, или я велю отрубить тебе голову.
   Опять пришла жена падишаха к младшему сыну. Семь дней провела она у него. И заметила, что у сына в комнате живет обезьяна, а в другой комнате еще сорок обезьян. Тогда она решила спрятаться и узнать тайну своей невестки.
   — Мирза Махмуд, ― обратилась она к сыну, ― да благословит вас бог, будьте счастливы с женой, я уезжаю.
   Вышла она из дому и незаметно спряталась за дверью. Вечером обезьяна сбросила свою шкуру и засияла, подобно луне. Обнялись они с Мирзой Махмудом и легли спать. А шкура ее осталась на стуле.
   «Ах, видит бог, все несчастья моей невестки из-за этой шкуры», ― подумала мать. Она растопила печку и бросила шкуру в огонь. Тут же Хатун-Маймун превратилась в голубку и заметалась по комнате. Увидел все это Мирза Махмуд, застонал:
   — Мама, что ты наделала?
   — Да буду я твоей жертвой, сынок, вырвалась она из наших рук и улетела, ― запричитала жена падишаха.
   Мирза Махмуд метнулся к улетающей голубке:
   — Хатун-Маймун, ради бога, вернись!
   ― Когда ты найдешь Шариблурван (Шариблурван ― букв. «город, где все играют на свирели».), тогда и меня увидишь, ― сказала она и улетела.
   Пошел Мирза Махмуд и отцу и сказал:
   ― Мать моя навлекла на мою голову несчастье. Позволь мне уехать, я должен найти свою жену.
   Все стали отговаривать его:
   — Дорогой, она же не была человеком, она просто принимала человеческий облик. Выбери любую девушку, и мы тут же сосватаем ее тебе.
   — Нет, ― стоит на своем Мирза Махмуд, ― пока я жив, я буду искать ее, пока будет сила в моих ногах и глаза мои будут видеть, я буду искать Хатун-Маймун, а если не найду, утоплюсь или еще как-нибудь найду смерть.
   Положил Мирза Махмуд в хурджин еду, деньги, помолился и выехал из города. А мать следом за ним. Обернулся сын, спросил ее:
   — Матушка, куда ты едешь?
   — Сынок, это я причинила тебе горе, да буду я твоей жертвой, я поеду с тобой. Как же ты один? Может, тебе нужна будет в дороге моя помощь.
   — Возвращайся. Что сделано ― не исправишь.
   — Нет, нет, я поеду с тобой, или убей меня тут же.
   Видит Мирза Махмуд ― не избавиться ему от нее, и поехали они вместе. Около двадцати дней и ночей ехали они. Наконец увидели вдалеке дворец.
   — Матушка, ― говорит Мирза Махмуд, ― уже двадцать дней и ночей мы в дороге, притомились, нет сил ехать дальше. Здесь должны жить люди. Тут и остановимся.
   — Хорошо, сынок, ― ответила мать.
   А дворец этот принадлежал Бабыру, человеку-дэву. Увидел он, что едет Мирза Махмуд с матерью, испугался и спрятался в овраге. Сошли Мирза Махмуд и его мать с коней, вошли в дом, а там на огне кофе варится, стол накрыт. Поели, кофе выпили.
   Прожили они в доме два дня, а хозяина так и не видно.
   — Матушка, ― обратился Мираа Махмуд к матери, ― ты побудь здесь, а мне хочется поохотиться.
   — Иди, сынок, да буду я твоей жертвой.
   Когда Мирза Махмуд уехал, Бабыр вошел в дом и увидел жену падишаха.
   Поздоровался с ней:
   — Салам, сестра (В ориг.: кизап ― «двоюродная сестра» (дочь брата отца).). Рад тебя видеть в моем дворце. Когда приехала?
   — Да мы уже два дня гостим у тебя.
   — А кем тебе приходится этот юноша?
   — Сыном.
   — Ты мне понравилась. Оставайся жить со мной в замке.
   Наутро Мирза Махмуд снова поехал на охоту, а дэв уже бежит к жене падишаха. К вечеру он снова ушел в овраг. Так прошло несколько дней. Однажды дэв сказал жене падишаха:
   — Так дальше нельзя. Придумай что-нибудь или прикинься больной и выпроводи его, ведь дворец-то мой. Попроси сына достать тебе львиное молоко и привезти его на спине льва в бурдюке из львиной шкуры. Скажи, что без этого молока тебе грозит смерть. Поедет он за львиным молоком, львы его и разорвут, а мы избавимся от него.
   — Ей-богу, хорошо ты придумал, ― обрадовалась жена падишаха и прикинулась больной.
   Вечером Мирза Махмуд вернулся с охоты. Обычно мать встречала его, давала корм коню, потом приглашала сына к накрытому столу. На этот раз она ничего не приготовила.
   Отпустил Мирза Махмуд коня, вошел в дом, смотрит ― лежит мать и стонет.
   — Ах, да придут для тебя черные дни, сын, жила я себе дома, окружали меня служанки и прислужники, а ты привез меня в эту лачугу, и теперь я больна, лежу без сил, умираю. Но видала я сон, послушай какой.
   — Говори, матушка, ― загрустил сын.
   — Приснилось мне, что спасет меня львиное молоко в бурдюке из львиной шкуры. Привези мне это молоко на спине льва, я выпью его и выздоровею, а не привезешь ― умру.
   — А где водятся львы? ― спросил Мирза Махмуд.
   — В горах, сынок.
   — Матушка, теперь уже поздно, а утром я поеду.
   Позавтракал утром Мирза Махмуд, оседлал коня, помолился, взял свои доспехи и отправился в горы. Долго ли ехал, коротко ли, добрался он до одного места, где встретил старика.
   — Салам, отец!
   — Алейкум-салам, добро пожаловать, юноша. Куда путь держишь? Хатун-Маймун ищешь?
   — Отец, а ты откуда знаешь? ― изумился Мирза Махмуд.
   — Я все знаю.
   — Отец, с моей матерью произошло несчастье.
   — Не беда, ― сказал старик. ― Слушай меня внимательно. Вот уже семь лет, как лапа падишаха львов распухла, стала толстой, как бурдюк, и гноится. Завтра четыре льва вынесут его на прогулку, а вечером принесут и положат на тахту. Ты спрячься под тахтой, а когда он ляжет и вытянет лапы, схвати его больную лапу и ударь по ней камышом. Рана вскроется, гной вытечет, боль утихнет, и он тогда скажет: «Ах, был бы здесь мой спаситель! Клянусь богом, любое его желание я бы исполнил». Тогда не бойся, выходи из своего укрытия и признавайся в том, что ты сделал. А он выполнит любое твое желание.
   Мирза Махмуд оставил своего коня, поцеловал подол одежды старца, взял камыш в руки и побежал. Добрался он до скалы, там и вправду увидел тахту льва. Вырыл Мирза Махмуд под тахтой яму и спрятался в ней. Глядь ― четыре льва принесли больного владыку и положили на тахту.
   Сказал падишах львов:
   — Вы устали, идите отдохните, а завтра приходите опять в это же время.
   Свесил лев больную лапу с тахты и застонал. Не растерялся Мирза Махмуд, схватил его лапу и ударил по ней камышом. Тут же из раны потекли гной и кровь, как из бурдюка, когда открывают его горлышко. Зарычал лев от боли, прибежали его слуги, спросили:
   — Падишах, что случилось?
   — Вот, посмотрите на мою лапу, ― показал владыка.
   Когда боль утихла, лев взглянул на лапу и увидел след от камыша.
   — Один бог знает, человек это сделал или кто другой… Оказался бы он сейчас здесь, я выполнил бы любое его желание.
   Тут и вышел Мирза Махмуд.
   — Благородный, это я вылечил твою лапу.
   — Ну, дорогой, говори, чего ты больше всего желаешь. Я исполню твое желание.
   — Будь в здравии, падишах, ничего мне не нужно, кроме львиного молока в бурдюке из львиной шкуры.
   Падишах указал на львенка и сказал Мирзе Махмуду:
   — Отнеси львенка в овраг, убей его, а из шкуры сделай бурдюк. После этого возвращайся ко мне.
   Мирза Махмуд убил львенка, бросил мясо в мешок, а из шкуры сделал бурдюк. Падишах львов позвал двух львиц и сказал Мирзе Махмуду:
   — Теперь подои их.
   Надоил Мирза Махмуд бурдюк молока.
   — А в провожатые даю тебе вот этих двух львят. Они тебе очень пригодятся, сын мой.
   Мирза Махмуд поцеловал льва в лоб, поклонился ему и пустился в обратный путь. Вернулся он к старику, поцеловал подол его одежды, затем сел на коня и поскакал, а львята уже привыкли к нему и, подобно двум борзым, смиренно последовали аа ним. Увидел Бабыр, что Мирза Махмуд вернулся, опять спрятался в овраге. Мирза Махмуд присел у изголовья своей матери, спросил ее:
   — Матушка, как ты себя чувствуешь?
   — Ей-богу, плохо. А ты привез мне молоко?
   — Да, привез.
   Дал он ей выпить стакан львиного молока, она выпила и сказала:
   — Я уже здорова.
   На другое утро Мирза Махмуд оседлал коня, надел на шеи львят ремни и взял их с собой на охоту. Ни газели, ни лисе, ни волку не спастись от когтей львят. Какая бы дичь ни появилась, Мирза Махмуд не гонял своего коня, как прежде, а спускал львят, они и приносили ему дичь.
   Прошло некоторое время, дэв опять говорит жене падишаха:
   — Раба божья, так дальше не пойдет, прикинься больной. В этих ущельях живут дэвы, и у них есть яблоневый сад. Пошли сына за яблоками. Он пойдет туда, дэвы его убьют, и мы избавимся от него.
   Вернулся вечером Мирза Махмуд, смотрит, а мать лежит а постели.
   — Матушка, ― спросил он ее, ― опять ты больна?
   — Да, сынок, больна, но я видела вещий сон.
   — Какой сон?
   — Видела я во сне, что в этом ущелье есть яблоневый сад. И я с твоим отцом много раз приходила туда. Отец твой срывал яблоки, и мы их ели. Ты должен завтра поехать туда и привезти мне несколько яблок, я съем их и, может, поправлюсь.
   — Хорошо, матушка, я привезу тебе яблоки.
   Утром Мирза Махмуд встал, помолился, взял щит и меч, сел на коня и отправился в путь вместе со своими львятами. Въехал он в ущелье, смотрит ― дворец стоит, а рядом прекрасный сад. Мирза Махмуд остановился в раздумье.
   — Куда же мне сперва идти, в сад или во дворец? Пойду-ка я лучше в сад, ― решил он.
   А в середине сада был родник. Сошел Мирза Махмуд с коня и стал плескаться в воде, затем вышел на берег, натянул на голову бурку и заснул.
   Пусть он пока спит, а мы посмотрим, что случилось в саду. Садом этим владел семиглавый дэв, он был в это время на охоте. У него во дворце жила Фенера-ханум. Фенера-ханум раньше была невестой Латив-падишаха из города Чина (Чин ― Китай; здесь ― сказочный город.). Семиглавый дэв силой увез ее к себе.
   Фенера-ханум увидела красивого всадника, который вошел в сад, и только собралась предупредить его об опасности, как прилетел дэв, спустился на землю, видит ― ворота сада открыты. Смотрит ― юноша спит у родника. Дэв был в хорошем настроения, а тут еще больше обрадовался:
   — Дичь сама ко мне пришла!
   Но тут двое львят Мирзы Махмуда набросились на него и разорвали на куски. Проснулся юноша, увидел дэва, громадного, как гора, львят своих в крови и ужаснулся. Подозвал он к себе львят, сполоснул их водой, поцеловал их в глаза, затем наполнил хурджин яблоками и, только сел на коня, видит — к нему девушка бежит и кричит:
   — Добрый юноша, не уезжай!
   Придержал он львят, спросил:
   — Что скажешь, добрая девушка?
   — В саду дэв, я думала, что он убил тебя. Как же ты живой остался?
   — Дэв убит!
   — О, ты меня спас! Прошу тебя, будь сегодня моим гостем. Куда ты поедешь на ночь глядя?
   — Хорошо, сестра, я твой гость, ―согласился Мирза Махмуд и пошел за девушкой в ее диван. Мирза Махмуд спросил:
   — Сестра, чья ты дочь?
   — Зовут меня Фенера-ханум, я невеста Латив-падишаха. Довези меня, пожалуйста, до дома, а потом поедешь дальше. Как же я здесь одна останусь!
   — Сестра, я с радостью завтра же доставлю тебя к мужу, а потом уеду.
   На следующий день отправились они в путь. По дороге повстречался им юноша, и Мирза Махмуд попросил его:
   — Добрый молодец, передай Латив-падишаху, что брат Фенеры-ханум убил дэва, который украл ее. Теперь он привез ее живую и невредимую.
   С доброй вестью пришел юноша к падишаху, который наградил его горстью золота. Вышел он к ним навстречу с зурной и дафом. Три дня Мирза Махмуд гостил во дворце падишаха.
   Падишах предложил Мирзе Махмуду:
   — Добрый юноша, послушайся меня, оставайся жить с нами. Чего пожелает твоя душа: дворцы, богатство, золото ― все, что захочешь, дам тебе. Любую девушку выбирай себе.
   — Нет, ― ответил Мирза Махмуд, ― пока я жив, буду искать Хатун-Маймун, буду искать, пока судьба не сведет нас.
   — Ну, коли так, доброго пути, ― ответил падишах.
   На прощание Фенера-ханум сказала Мирзе Махмуду:
   — Обменяемся кольцами: ты мне дай свое кольцо, а я тебе ― свое, ведь мы брат и сестра. Если мое кольцо покроется ржавчиной и потускнеет, знай, что я попала в беду, а если твое кольцо потускнеет и покроется ржавчиной, я буду знать, что ты в беде.
   — Хорошо, ― отвечал Мирза Махмуд.
   Обменялись они кольцами, попрощались. Сел Мирза Махмуд на коня, поехал к матери.
   А Бабыр и жена падишаха считали, что Мирзы Махмуда уже нет в живых. Вышел Бабыр из дому, глядь― Мирза Махмуд возвращается. Опять спрятался он в овраге. А Мирза Махмуд пошел в дом и услышал стоны матери.
   Спросил он ее:
   — Матушка, как твое здоровье?
   — Да будет бог милостив к тебе, вот уже который день я лежу здесь одна, больная, а ты уехал на охоту, радуешься себе, разгуливаешь по горам и долинам. Теперь вернулся и еще спрашиваешь о моем здоровье. Какой же ты мне сын?
   — Прости меня, матушка, я по делу задержался.
   Вытащил он яблоки, протянул одно, съела она его и тут ж встала.
   — Я уже здорова, ― сказала она.
   Прошло несколько дней, а Бабыр опять ей говорит:
   — Раба божья, так дальше не пойдет, все ночи я провожу: в овраге. Наступит зима, пойдет снег, как же мне быть? Узнай у него, в чем его сила.
   Вечером вернулся сын домой, а мать опять недовольна.
   — Матушка, — спросил он ее, ― что случилось?
   — Да будет бог милостив к тебе, ты оставляешь меня дома одну, а сам уезжаешь. А вокруг волки, медведи, я же боюсь их. Ты должен сказать мне, в чем твоя сила. Тогда я буду радоваться и ждать твоего возвращения.
   — В чем моя сила? Сейчас скажу: если большие пальцы моих ног связать крепко-накрепко, я буду бессилен, не смогу ни сесть, ни встать.
   — Ну-ка, я проверю, правду ты говоришь или нет, ― сказала мать и крепко связала ему пальцы на ногах, да так, что из-под ногтей кровь пошла, а потом закричала:
   — Бабыр, иди скорей!
   Рванулся Мирза Махмуд, но он был крепко связан. Тогда спросил он мать:
   — А кто это Бабыр?
   А мать все кричит:
   — Бабыр, иди, я связала его!
   Видит Мирза Махмуд ― вошел человек огромного роста встал над ним.
   — Раба божья, ― сказал он жене падишаха, ― ей-богу, мне жаль его, я не могу поднять на него руку.
   — Скорее убивай его.
   — Нет, я не могу, ― сказал Бабыр, вытащил из кармана щипцы и вырвал ими глаза Мирзе Махмуду.
   — Бабыр! ― взмолился юноша, ― Ради бога, не выбрасывай мои глаза, положи их мне в карман.
   Сжалился Бабыр, исполнил его желание, взял его за руку и повел. Десять верст они шли, наконец подошли к колодцу. Тридцать метров (Так в оригинале.) глубины был колодец, и только на дне была вода. Привел Бабыр Мирзу Махмуда к колодцу и сказал:
   — Ну, дорогой, живи, ― да и столкнул его в колодец.
   Упал Мирза Махмуд на дно, вода ему по пояс. Бабыр надоследок крикнул:
   — Мирза Махмуд, это место удобное, сиди теперь там.
   Что делать несчастному? Остался он на дне колодца. А львята Мирзы Махмуда ходят вокруг колодца и скулят, тянутся к нему, да не достать. Бродят они вокруг, собирают убитую дичь. А бросят путники им еды, они кидают ее в колодец Мирзе Махмуду. Так львята кормили его пятнадцать дней.
   Проезжал как-то мимо базэрган-баши с караваном, вышли львята ему навстречу.
   Базэрган-баши сказал:
   — Смотрите, какие красивые львята. Надо их поймать.
   Стали люди приманивать их, кидать гату, хлеб, мясо, но все, что им бросали, львята уносили и сталкивали в колодец. Увидел это базэрган-баши, сказал:
   — Не иначе, у них есть хозяин и они носят ему еду. Видно, хозяин попал в беду. Идите за этими львятами и узнайте, в чем дело.
   Пошли люди, посмотрели, а на дне колодца ― красивый слепой юноша. Окликнули его:
   — Добрый юноша, почему ты здесь?
   — А вы кто такие? ― спросил их Мирза Махмуд.
   — Мы торговцы из каравана.
   — Я несчастный слепец, оступился и свалился в колодец, ради бога, помогите мне выбраться отсюда.
   Принесли они веревку, сказали ему:
   — Вот что, дорогой! Мы тебя вытащим, если ты отдашь нам своих львят, не отдашь ― оставайся тут навечно.
   — Друзья, зачем мне львята, коли я здесь умру? Вытаскивайте скорее, львята ― ваши.
   Опустили путники веревку, вытащили Мирзу Махмуда, а одежда на нем мокрая, грязная. Спасители переодели его. Мирза Махмуд поцеловал львят в глаза, отдал их торговцам и спросил:
   — А куда путь держите?
   — Едем в город Чин.
   — Ради бога, прошу вас, посадите меня на верблюда и возьмите с собой в этот город. Может, там я не умру от голода.
   А что делает в это время Фенера-ханум? Взглянула она на кольцо, а оно потускнело. Тогда сказала она своему мужу Латив-падишаху:
   — Ты должен открыть хератхану ради Мирзы Махмуда для всех бедных и обездоленных. Может, это поможет выбраться моему брату из беды.
   — Раба божья, если ты пожелаешь, я открою десять таких хератхан, ведь я падишах.
   Открыли хератхану и, сколько бы нищих ни приходило туда, всех кормили, давали одежду, деньги.
   Караванщики тем временем посадили Мирзу Махмуда на верблюда, и за десять дней все они добрались до города Чина. Мирза Махмуд обратился к спасителям:
   — Дорогие друзья, вы и так для меня много хорошего сделали, да поможет вам бог за доброту вашу, отведите меня во дворец к Латив-падишаху.
   — Помилуй бог, зачем тебе Латив-падишах? Ты думаешь, он пожелает видеть нас с тобой? Латив-падишах и Фенера ханум открыли хератхану. Мы отведем тебя туда. А дом падишаха не для бедняков.
   — Хорошо, отведите меня туда, ― согласился Мирза Махмуд.
   Привели его в хератхану. Навстречу вышли слуги.
   — Этот несчастный слеп и не может обходиться без чужой помощи, ― объяснили караванщики.
   — Хорошо, ― ответили слуги, ― у нас тысячи таких, присмотрим и за ним.
   Усадили Мирзу Махмуда, накормили.
   — Дорогие, дайте мне кофе, ― попросил он.
   Подали ему кофе. Бросил туда Мираа Махмуд свое кольцо и сказал им:
   — Умоляю вас, отнесите эту чашку кофе Фенере-ханум. Попросите выпить ее от имени Мирзы Махмуда. Скажите, что прислал один слепец.
   Рассмеялся слуга:
   — Помилуй тебя бог, что у нее, нет своего кофе, чтобы пить твой?
   — Душа моя горит, потому и посылаю. Если снесешь эту чашку, получишь подарок от падишаха.
   Скажу своему слушателю, один из слуг взял чашку и сказал:
   — Я отнесу.
   Прикрыл он рукой чашку кофе, принес во дворец.
   — Фенера-ханум, ― обратился к ней слуга, ― один молодой; красивый, но слепой юноша попросил в память и ради здоровья Мирзы Махмуда выпить этот кофе.
   — Хорошо, ― сказала она и одним глотком выпила кофе.
   На дне чашки она разглядела кольцо и узнала его. Спросила:
   — Скажи, где этот юноша?
   — В хератхане.
   — Латив-падишах, идем, ― сказала она мужу.
   Пришли они в хератхану, узнали брата, обнялись.
   — Мирза Махмуд, что за несчастье свалилось на твою голову?
   — Ах, не спрашивайте, об этом один бог ведает.
   Отдал Латив-падишах хератхану слугам и сказал:
   — Теперь хератхана ваша, что хотите, то и делайте с ней. Мы нашли своего брата, только вот ослеп он.
   Потом обратился к Мирзе Махмуду:
   — Брат, ведь говорили тебе: не уезжай, женим тебя, дадим дом, золото. Ты нас не послушался, вот и ослеп.
   — Ну, что случилось, того не поправишь, ― ответил Мирза Махмуд.
   Фенера-ханум велела слугам:
   — Отведите Мирзу Махмуда в мой сад Торкри. Пусть погуляет там. А вечером приведете моего брата.
   — Хорошо, ханум.
   Взяли двое слуг Мирзу Махмуда под руки и отвели в сад Торкри Фенеры-ханум. Погулял он немного, затем слуги приготовили ему постель у родника и уложили отдыхать.
   Слуги вернулись в дом, а мы посмотрим, что стало с Мирзой Махмудом. Лег он, а вскоре послышался шум крыльев, и три голубки опустились на ветку дерева. Спросила одна голубка у другой:
   — Сестра, каждый год мы прилетаем сюда в сад Фенеры-ханум, а теперь какой-то слепой лежит у воды. Кто он?
   — Ах, сестра, ― отвечала другая, ― это Мирза Махмуд. Хатун-Маймун была его женой, а его мать, да не видать ей счастья в жизни, сожгла ее шкуру, Хатун-Маймун превратилась в голубку и улетела. Поехал он ее искать, а мать за ним. Доехали они до владений Бабыра. Мать его тайно приняла Бабыра и, обманув Мирзу Махмуда, связала пальцы его ног веревкой, а Бабыр вырвал юноше глаза и самого бросил в колодец. Как-то мимо проезжали базэрган-баши, вытащили они его из колодца и привели сюда, к его названой сестре Фенере-ханум. Даже родные брат и сестра так не любят друг друга, как они.
   — Что же теперь будет? ― спросила первая голубка.
   — Нам не удастся сегодня искупаться, ― отвечала вторая, — помолимся богу и улетим. Давай уроним по перышку. Пусть Мирза Махмуд промоет свои глаза, а затем, опустив в воду наши перья, проведет ими по глазам. Тогда он сразу прозреет, а уж захочет поехать за своей женой или не захочет ― его дело.
   А Мирза Махмуд лежит и слушает. Вскоре послышался шум крыльев, уронили голубки по перышку и улетели. Мирза Махмуд ощупью нашел перья, вытащил глаза из кармана, промыл их в родниковой воде. Затем смочил водой перья и только провел ими по глазам, как тут же по божьей воле прозрел.
   — Слава тебе господи, я снова вижу! ― воскликнул Мирза Махмуд.
   Встал он, надел колоз (Колоз ― войлочный мужской головной убор конической формы. Он обматывается разноцветным шелковым платком с кистями и бахромой. Разные племена имели свой красочный узор платка.) набекрень и стал разгуливать по саду, напевать песни. Тем временем слуги вернулись за Мирзой Махмудом, видят, а он зрячий и радостный.
   Подошли к нему поближе, и он на них смотрит.
   ― Мирза Махмуд, ты прозрел? ― удивились они.
   — Да, смилостивился надо мной бог, я вновь прозрел. Идите с доброй вестью к моим сестре и брату, скажите им о моей радости.
   Латив-падишах и Фенсра-ханум, не обувшись, прибежали в сад, смотрят ― и вправду зрение вернулось к брату. Одарили они слуг, взяли Мирзу Махмуда под руки и вернулись в дом.
   Прошло некоторое время, Как-то Латив-падишах обратился к Мирзе Махмуду:
   — Брат мой, послушайся меня, оставайся здесь, я подарю тебе дворец, сколько хочешь золота, женю, оставайся.
   — Нет, дорогой, не могу, я должен ехать, ― отказался Мирза Махмуд.
   Прожил он в городе Чине десять дней, хорошо отдохнул пришел в себя. Потом помолился и отправился скитаться по свету. Долго он шел или коротко, видят ― трое парней дерутся, разнял он их:
   — Друзья, из-за чего спор?
   — Ей-богу, отец наш отошел на вечный покой и оставил нам в наследство три вещи. Из-за них и спорим, каждому хочется иметь все три.
   — А что ва вещи?   — Одна ― коврик. Сядешь на него, скажешь: «Коврик, коврик, я ― к тебе, а ты ― к богу», он тут же взлетит и принесет тебя, куда пожелаешь. Второй ― скатерть. Ударишь по ней прутом, и самые вкусные яства появятся перед тобой. А третья ― шапка-невидимка. Наденешь ее на голову ― проникнешь в толпу воинов, никто тебя не увидит.
   — Друзья, ― обратился к спорящим Мирза Махмуд, ― вы не против, если я дам вам совет?
   — Говори, ― ответили спорщики.
   — Я брошу три камня в разные стороны. Кто первым принесет камень, тому достанется шапка, второму ― скатерть, а третий получит молитвенный коврик.
   — Ей-богу, хорошо ты сказал, ― согласились незнакомцы. Бросил Мирза Махмуд один камень в одну сторону, другой камень ― в другую сторону, а третий ― в третью, сам надел шапку и встал. Прибежали братья, поискали его, да не нашли. И пошли они своей дорогой, а Мирза Махмуд ― своей. Шел-шел и вспомнил:
   — О, до каких же пор мне ходить пешком? ― С этими словами он расстелил молитвенный коврик, сел на него и сказал:
   — Эй, коврик, я ― к тебе, а ты ― к богу, опусти меня в городе, где живет Хатун-Маймун.
   Взлетел коврик и опустил его на краю города. Мирза Махмуд встал, свернул коврик, закинул его себе на плечо, надел шапку-невидимку и вошел в город, а это был город Шариблурван. Идет он и слышит ― кто-то на свирели играет. Вошел он в один дом, смотрит ― ребенок на свирели играет, взрослый играет, старик играет и старуха тоже играет.
   А в другом месте две соседки разговорились. Спросила одна у другой:
   — Сестра, ты видела Хатун-Маймун?
   — Да, видела.
   — Когда в следующий раз пойдешь смотреть на нее, позови меня.
   — Хорошо. Все ходят смотреть на Хатун-Маймун. А она все так же грустна и твердит лишь одно имя: «Мирза Махмуд да Мирза Махмуд». Не знаю, что за Мирза Махмуд, человек ли другое ли какое существо, но она так страдает из-за него.
   Вскоре соседки собрались и пошли во дворец. И Мирза Махмуд за ними. Пришли они в диван, а диван ― красоты неописуемой. Сама Хатун-Маймун лежит в постели, изголовье украшено гвоздикой и яблоками, а по бокам ― зажженные шандалы (В ориг.: шамдан ― «подсвечник».). Лежит Хатун-Маймуи и стонет:
   — Ах, Мирза Махмуд, вах, Мираа Махмуд!
   «Если ты меня так любишь, почему не осталась со мной? Я так тебя просил. Теперь ты здесь, но я вновь приехал за тобой», ― подумал про себя Мираа Махмуд.
   Через некоторое время все ушли из дивана, осталась лишь одна старушка. Она вымыла Хатун-Маймун голову и сказала:
   — Дочь моя, не убивайся так. Что случилось, того не изменишь. Слава богу, ты вернулась в отцовский дом. К чему вспоминать о каком-то Мирзе Махмуде? Небось он уже и женился, а о тебе и вовсе забыл.
   — Нет, матушка, пока я жива, буду искать его, не проходит у меня любовь к Мирзе Махмуду.
   А Мирза Махмуд стоит в стороне и все слышит. Старушка ушла, снял Мирза Махмуд шапку-невидимку, окликнул:
   — Хатун-Маймун!
   — Мирза Махмуд, ты как сюда попал? ― удивилась она.
   — Вот так и пришел.
   — Господи благослови, мы за три месяца едва сюда долетаем. Как же ты смог так быстро приехать?
   Поужинали они и спать легли. Утром Хатун-Маймун нарядилась и села играть на свирели. Пришли люди, увидели Хатун-Маймун, играющую на свирели, сообщили ее отцу:
   — Хатун-Маймун встретилась со своим любимым и теперь играет на свирели, и все ее служанки играют на свирели.
   Отец приказал:
   — Пришлите Мирзу Махмуда ко мне, понравится он мне, дам свое согласие, не понравится ― на части разрублю.
   Хатун-Маймун посоветовала Мирзе Махмуду:
   — Ты не бойся. Отец мой пришлет тебе коня, чтобы ты оседлал его и приехал к нему. Но ты ни за что не садись на коня. Одной рукой держись за уздечку, а другой ― за стремя. Дойдешь так до дверей моего отца. Когда войдешь, поздоровайся с ним. Понравишься ему, он добровольно меня отдаст, и мы уедем.
   На следующий день отец Хатун-Маймун сам оседлал коня и велел слугам:,
   — Отведите коня к дверям Хатун-Маймун, пусть Мирза Махмуд сядет на моего коня и приедет ко мне.
   Вышел Мирза Махмуд из дому, в одну руку взял уздечку, в другую ― стремена и отправился во дворец. Слуги спросили его:
   — Почему ты не садишься на коня?
   — Это мое дело, ― отвечал Мирза Махмуд.
   А отец Хатун-Маймун уже поджидает его. Убедился он, что зять его ― хороший человек, и пригласил его в свой диван. Провели они вместе некоторое время, поели, поговорили, и отдал отец свою дочь Мирзе Махмуду.
   — Собери свою дочь в дорогу, ― сказал на прощание юноша, — я сын падишаха, мы отправимся в мою страну.
   — Хорошо, сын мой, подожди семь дней, пока мы приготовим приданое.
   Наконец все было готово. Сели молодые на коней и отправились в путь. Хатун-Маймун повезла с собой и сорок своих служанок. Остановились они отдохнуть, она и говорит Мирзе Махмуду:
   — Мирза Махмуд, мы не поспеваем аа тобой. Мы превратимся в голубей и полетим, а ты поезжай себе спокойно.
   — Хорошо, ― согласился Мирза Махмуд, ― летите с богом.
   Превратились девушки в голубей и полетели. А Мирза Махмуд отпустил своего коня, сел на молитвенный коврик, произнес заклинание, взлетел ковер и опустил его в городе Чине. Пришел он к сестре Фенере-ханум и к Латив-падишаху, сказал:
   — Радуйтесь, сестра и брат, я нашел Хатун-Маймун.
   — Где же она, брат? Ты бы пригласил ее к нам, мы бы вручили ей свои подарки.
   — Она и ее служанки превратились в голубей и полетели на мою родину.
   — Брат наш, а как же ты поедешь?
   — Бог милостив ко мне, доеду, ― отвечал Мирза Махмуд.
   Погостил он три дня, попрощался, сел на коврик и снова при помощи заклинания прилетел на коврике ко дворцу Бабыра. Вошел он незаметно в дом, смотрит ― мать его спит с Бабыром.
   ― Салам, Бабыр! ― окликнул хозяина Мирза Махмуд.
   Увидел его Бабыр, от страха дар речи потерял.
   «Я же вырвал ему глаза, как он выбрался из колодца?» подумал Бабыр. И еле живой пролепетал:
   — Добро пожаловать, о добрый юноша! Я совершил зло, ты же не делай его, ради бога.
   — Брат мой, ― говорит ему Мирза Махмуд, ― на зло отвечают злом, на добро ― добром.
   Свалил он Бабыра на землю, вырвал ему глаза, засунул их ему в карман, взял за руку, привел к колодцу:
   — Бабыр, ты меня бросил в этот колодец, теперь я тебя брошу туда.
   — Мирза Махмуд, скажи, как тебе удалось выбраться из колодца и снова стать зрячим? ― спросил Бабыр.
   — Будешь смелым ― и ты выберешься, ― ответил Мирза Махмуд.
   Затем вернулся к матери, спросил ее:
   — Матушка, почему ты так жестоко поступила со мной?
   — Сынок, да буду я твоей жертвой, случилась со мной беда, не смогла я спастись от Бабыра, ― стала оправдываться мать.
   Но не стал ее слушать Мирза Махмуд, вытащил саблю и отсек ей голову. Затем помолился богу, сел на ковер и сказал:
   — Вези меня в город моего отца.
   Взлетел ковер и опустил его на отцовскую землю. Вошел он в дом, а Хатун-Маймун еще нет. Через десять дней прилетели голубки. Во второй раз сыграли свадьбу Мирзы Махмуда, и длилась она семь дней и ночей.
   Они достигли своего счастья, а мы на этом и закончим.