Сказки Центральной Индии

РАДЖА ЛОХАБАНДХА

   В Чхиндинагаре жил раджа Карикуар, а в Гуджхинагаре жил раджа Хирачанд со своей сестрой Урмал-каро. Раджа Карикуар по всему свету искал себе невесту и наконец услыхал о красоте Урмал-каро. Сел он верхом на коня и поехал в царство Хирачанда, а с собой взял пятьсот рупий на выкуп невесты. Длинным был его путь. Он лежал через Чухари-чхаппар — болото, через Бурсидадар — великое плоскогорье, через Чатан-патха — скалистые горы, через Нирабханджба-та — безлюдную сухую равнину, через Папипур — город грешников, через Паллананданбан — лес радостей, через Коэликач-хар — безлесный край, через Банабиндрабан — густые леса, и только спустя восемь дней и девять ночей, когда прошла первая стража дня и начиналась вторая (По традиционной индийской системе отсчета времени сутки делятся на шестьдесят равных промежутков — «гхари» (ныне этим же термином обозначается час), из которых складываются восемь «пахар», или страж,— четыре дневных и четыре ночных. Стражи эти не равны между собой: продолжительность их может колебаться от шести до девяти гхари в зависимости от времени суток и времени года. В летнее время увеличиваются дневные пахары за счет ночных, в зимнее — наоборот. Так, если в равноденствие первые и последние пахары дня и ночи состоят каждый из восьми гхари (24 минуты X 8 = 3 часа 12 минут), а средние — каждый из семи гхари (2 часа 48 минут), то летом первый и последний дневные пахары длятся по девять гхари и средние два — по восемь, а ночные сокращаются до семи гхари (первый и последний) и шести (средние). Соответственно, на день приходится 34 гхари (13 часов 36 минут), а на ночь 24 гхари (10 часов 24 минуты). Зимой происходит как раз наоборот. Таким образом, при отсчете времени по стражам четко фиксированными в течение года остаются два момента суток — полдень и полночь, на которые всегда приходится граница между вторым и третьим пахарами (так называемый до-пахар). Момент, о котором говорится в тексте — начало второй стражи дня,— падает в зависимости от времени года на промежуток между 8 часами 48 минутами и 9 часами 36 минутами.), раджа Карикуар достиг границ Гуджхинагара.
   От самой границы он увидал перед собою дымки, которые поднимались повсюду над городом, и перед взором его промелькнули Дакхин-дарваи — сады здешнего раджи. Он поехал дальше и у озера Сарварбандха разбил свои шатры. Явились чапраси от раджи — посмотреть, кто приехал, не сказали ничего и ушли доложить радже. Раджа сидел на дарбаре, а вокруг него были лодхи, курми, баба, байраги и саньяси (Раджу на дарбаре окружают феодальная знать и религиозные подвижники. Лодхи — представители земледельческой касты, занимавшей весьма сильные позиции в средневековом центральноиндийском землевладении. Некоторые из них обладали частичной независимостью и получали от своих сюзеренов титулы раджей или диванов (советник, министр). Курми, как и лодхи, представляют собой земледельческую касту, но обладают менее высоким социальным статусом; под этим же именем известно одно из подразделений гондской племенной группы пардханов, члены которой исполняют у гондов функции жрецов и бардов. Баба, или госаин, байраги и саньяси — члены различных групп религиозных подвижников, пользовавшиеся авторитетом не только у рядового сельского населения, но и у феодалов.). Сам он восседал на своем высоком троне. Чапраси ему поклонились, и раджа благословил их:
   — Живите и радуйтесь лакх лет в моем городе.
   Потом они доложили, что приехал чужеземный раджа и разбил шатры возле озера.
   — Шатры у него красный и зеленый, розовый и белый,— доложили они.
   Тогда раджа отправил Карикуару послание — вопрошал, зачем он явился.
   — Я пришел с миром, не для войны. Я прослышал о красе твоей сестры и хочу жениться на ней.
   Раджа обрадовался и велел котвару созвать девять лакхов подданных, чтобы с почетом ввести раджу Карикуара в город.
   Ну а котваром был Марад Лангхаганда, сын Нирбхандж-ганды, сына Баджганды, сына Аджганды. Он носил барабан длиной в восемь локтей и жезл длиной в девять локтей. Пояс у него был из травы сума, и был он длиной в девять локтей.
   Повязка на бедрах у него была в пять локтей: два с половиной локтя свисало спереди и два с половиной локтя — сзади. В таком наряде он прошествовал через весь город и провозгласил указ раджи.
   Было там девять лакхов солдат, и все они вышли встречать раджу Карикуара. Привели его, и оба раджи сели в приемной палате и начали толковать насчет свадьбы. Девушке было двенадцать лет, а радже Карикуару — четырнадцать. Обо всем сговорились без спора. На другой день был пхал-дан — первый обряд обручения. Раз Карикуар взял с собой пятьсот рупий на выкуп невесты, нечего было медлить со свадьбой.
   Был там большой горшок — гхурва, на двенадцать ячеек деленный, а в нем — тысяча кувшинчиков с вином. Свадьба заняла пятнадцать дней. Свадебный шатер был из шелка красного цвета и розового, белого, серого и пурпурного. Раджа Карикуар остался на четыре дня после свадьбы. А пошло на нее столько всего! Двенадцать стад коз. Двенадцать стад овец. Сластей и орехов всем до отвала. Сладких печений — утолять голод. А главным блюдом был рис с подливой из гороха, бобов и чечевицы. Как пришла пора прощаться, позвали шестьдесят кахаров — нести паланкин. Попрощались раджа Карикуар и невеста со всеми, сели в паланкин, и за восемь дней и девять ночей их донесли до дому. Там они совершили последний обряд и весь народ пригласили на праздник.
   Через два года рани зачала. Прошло четыре месяца, потом пять, потом девять, и родился у нее сын. За два с половиной часа до того, как он родился, посыпался с неба железный град, потому назвали дитя Лохабандхой (Слово «лоха» означает «железо».). На шестой день устроили чхати, а на двенадцатый — бархи, и роженице было дозволено вернуться в дом (Акт родов признается нечистым, поэтому для роженицы с младенцем предусмотрены определенные очистительные церемонии. Ритуал может разниться у представителей разных каст и племен, но в основных моментах он более или менее сходен. На шестой день после родов (предполагается, что в этот день особая богиня приходит начертать на челе младенца его судьбу) устраивается чхати: весь дом тщательно чистится, роженице и новорожденному устраивают омовение, ребенку нарекают имя, а с матери снимают ограничения в пище. Бархи — на двенадцатый день — предусматривает еще одно омовение для матери, а также и для отца, и оба родителя совершают поклонение домашнему божеству, затем члены семьи обмениваются подарками. На этом очищение считается законченным, и роженице разрешается выходить из дому. Если же роды происходили вне дома (у некоторых групп населения это обязательно, и для роженицы строится специальная хижина или шалаш), она получает доступ в дом.).
   В ту самую пору у раджи Хирачанда родилась дочка, и назвали ее Хиро. Через три года рани, мать Лохабандхи, вспомнила, что ее брат обещал отдать свою дочь за ее сына (При выборе жениха для дочери многие группы населения Центральной Индии отдают предпочтение сыну сестры отца невесты. Это рассматривается как пережиток матриархата, согласно которому право наследования имущества принадлежало не сыну, а племяннику (сыну сестры), что и побуждало владельца имущества стремиться связать будущего наследника узами брака со своей дочерью.), и сказала мужу, чтобы он повел о том речь у себя на дарбаре. Весь двор согласился, и рани обрадовалась. Девять лакхов солдат-гондов послали за девочкой — свадьбу в колыбели хотели устроить (Браки между малолетними детьми, достаточно обычные в прошлом для некоторых групп индуистского общества, в целом несвойственны народностям Центральной Индии и санталам, у которых было более принято заключать браки хотя и в достаточно юном возрасте, но все же по достижении брачащимися половой зрелости. Любопытно, что в самих сказках содержатся указания на то, что ранние браки подобают лишь раджам. По-видимому, такие браки диктовались здесь либо династическими соображениями, либо подражанием индуистам. Детский брак заключался по обычному для данной социально-этнической группы ритуалу, но заключительный его акт — ввод невесты в дом жениха — откладывался до достижения ею надлежащего возраста.). Раджа думал сначала гонца послать к шурину — договориться, а рани ему:
   — Не о чем договариваться, он уже обещал. Пойдем сами и ее заберем.
   Собралась рани в путь. Надела свои украшения. Платье на ней было из золота, юбка — с юга, кофточка — с востока, браслеты на ногах — из Рай-ратана, браслеты на руках — из Ин-драджота, кольца на пальцах ног — из Рай-бхаджана. Шпилька у нее в волосах стоила лакх с четвертью рупий, а ожерелье на шее — все девять лакхов.
   Раджа почтил всех богов и взял с собою копье, а копье было длиной в двенадцать ростов человека. На его наконечнике сидело двенадцать носов двенадцати раджей, которых он победил. Копье было широкое, словно лопата, а рукоять толстая, как горшок — обеими руками еле обхватишь. Шаль у раджи стоила лакх с четвертью рупий, а кафтан — девять лакхов. Тюрбан на нем был ценой в тридцать два лакха, а ожерелье было из крупного жемчуга.
   Когда раджа и рани поели, подали им паланкин. Шестьдесят кахаров несли рани, а раджа пошел пешком. Шестьдесят пар гондов-солдат было оставлено стеречь дворец. Ночью шли, днем бежали. Подошли к Гуджхинагару, узнал об этом раджа Хирачанд и разгневался, что они вперед ему весть не послали.
   — Откуда они прослышали, что у меня дочь родилась?
   А как котвар сказал: «Они хотят свадьбу в колыбели устроить» — тут гнев его с головы до пят охватил. Только вошли посланцы от раджи Карикуара, он на них бросился, чтобы убить, да они в страхе за жизнь разбежались. Вернулись посланцы к радже Карикуару. Тот тоже сильно разгневался и говорит жене:
   — Смотри, как твой брат нас оскорбил.
   Он был такой злой, что и трубку свою не смог закурить. Ну а народ из Гуджхинагара пошел к своему радже и стал просить его успокоиться.
   — Твоя родная сестра пришла к тебе через столько времени. Надо нам с почетом ввести ее в город.
   Наконец раджа остыл и согласился принять зятя и сестру. А Карикуар не знает, что делать: «Как я вернусь без невесты для сына? Народ надо мной будет смеяться». Предложил он шурину выпить за дочь, а Хирачанд отказался.
   — Ладно, не пей за дочку. Выпей за наше родство и за встречу после такой долгой разлуки.
   Выпили они хорошенько, Хирачанд говорит:
   — Если не тебе, так кому мне отдать свою дочь? Дашь мне в тебя бросить копье, отдам ее за твоего сына.
   Все думали, они шутят. Вышли оба раджи и стали друг против друга. Карикуар стоял на одной ноге, и руки у него были сложены. Хирачанд поднял копье — оба смеялись, никто никому зла не желал. Да копье-то изголодалось по крови — двенадцать лет оно ее не пробовало,— вырвалось из руки Хирачанда, пронзило насквозь грудь Карикуара и вышло у него из спины на пять локтей. Раджа упал, но жизнь не хотела его покидать. Услыхала о том Урмал-каро, прибежала в слезах, простоволосая. Стали пробовать вынуть копье, да никто и поднять его не мог. Один раджа Хирачанд мог его поднять.
   — О сестра,— говорит он.— Я отдам свою дочь за твоего сына и еще дам тебе пять деревень.
   Потом раджа Хирачанд вынул копье, и раджа Карикуар умер. Его похоронили в манговой роще и над его телом воздвигли большую гробницу. Раджа Хирачанд привел сестру и ее сына к себе во дворец и отвел им там покои. Совершил он погребальные обряды над сватом, устроил свадьбу в колыбели и говорит:
   — Приходи через несколько лет и забирай мое дитя. Сейчас она слишком мала.
   И Урмал-каро ушла вместе с сыном.
   За десять лет Лохабандха постиг все доступные людям премудрости, и на одиннадцатый год он стал раджей. У него были знаки царского сана: на ногах — логосы, в плечах — царственная мощь, среди лба — знак луны. Когда его возводили на трон, земля задрожала, а слоны закачали головами вверх и вниз.
   И Хирачанд, как минуло дочке тринадцать лет, отправил Лохабандхе послание, чтобы тот забрал ее к себе в дом. Ответа нет как нет. Десять раз посылал к нему Хирачанд, а Лохабандха ни слова в ответ. Ну а Хиро стала красавицей — с головы до пальцев ног без изъяна. Жила она в своем дворце отдельно, и при ней было десять пар подружек — свита ее. Одна подружка — Дурга-дай ее звали — качала Хиро на качелях. У другой — у Бодрахин — был пупок в двадцать четыре локтя длиной, и на конце бляшка. Бодрахин оборачивала его семь раз вокруг пояса, обвязывала кончик цветной ниткой и красила киноварью.
   Сидела раз Хиро в своих покоях. Выглянула и видит: мужчины и женщины, все уже в возрасте, валом валят вдоль озера. Позвала она Бодрахин и спрашивает:
   — Куда идет столько народу?
   — Они идут на базар в Хардинагар.
   — Далеко это отсюда?
   — Полтора дня пути.
   — Я хочу тоже пойти,— говорит Хиро. — Нет, тебе и думать нельзя.
   — Почему?
   — Потому что раджа там нехороший.
   — Как его зовут?
   — Рамдарвай.
   — А чем он так нехорош?
   — А вот чем. Стоит юной девушке мимо пройти, он хватает ее и замыкает у себя во дворце. Потому вот уж двенадцать лет, как ни одна девушка не ходит на этот базар. У него двадцать жен, шестнадцать чурелин, а девушкам-пленницам и числа нет. Когда в хлеву не хватает им места, он их снаружи на привязи держит.
   А Хиро сказала:
   — Посмотрим, как он посмеет меня привязать!
   Как ни старалась Бодрахин ее удержать, она отправилась в Хардинагар. Довелось им проходить через город, называемый Даггутола. Там шестьдесят пар парней пасли скот. Один парень был очень смелый — он сел прямо у них на дороге. Хиро его спрашивает:
   — Скажи, юноша, какая я из себя? Он говорит:
   — Сзади ты словно бы мать двоих сыновей. А когда смотрю на тебя спереди, так сказал бы, что у тебя всего один сын. Ну а сбоку ты смахиваешь на старуху.
   Заплакала Хиро. А Бодрахин на него разозлилась и обхватила его своим длинным пупком, так что он запросил:
   — Я всю правду скажу. Только ты меня отпусти. Ну, Бодрахин его отпустила. Тогда он говорит:
   — Сзади ты будто замужняя, а спереди — невинная девушка, что и мужчин-то не знает. С одного бока ты юная девочка, а с другого — свежий цветок лотоса, только что с озера.
   Это Хиро понравилось, и она дала ему золотой.
   На ночь они остановились в деревне, а на другое утро пришли на базар. Народ на базаре как увидел Хиро, так все и пошли ходить вокруг нее по семь раз подряд, чтобы хорошенько ее разглядеть. Лавочники и те бросили торговать и про товары свои позабыли — растащут их или нет. Все до единого влюбились в нее. Кое-кто и товар свой весь даром отдал — только бы руки освободить да на нее насмотреться. Был там прислужник раджи, небольшой паренек — Банау его звали,— он ее и увидеть не мог, до того ее со всех сторон обступили. Старался он так и сяк пробить себе путь, да без толку. Взял и пополз у людей между ног и добрался до нее еле живой. Увидел ее и рассудка лишился, а как пришел в себя, побежал прямо к радже — сказать, что за красавица пришла на базар.
   — О раджа! Девушка пришла на базар, где ни одна девушка уже двенадцать лет не показывалась. Пятка у нее нежней твоего языка, а все твои рани не стоят и праха с ее ног.
   А пока он так рассказывал, Хиро с базара двинулась обратно к дому. Весь базар пошел следом за ней. Хиро испугалась, а потом рассердилась и спрашивает:
   — Зачем вы за мной следом идете?
   Подмигнула ей Бодрахин и говорит:
   — Пусть их делают, что хотят.
   Тогда Хиро говорит спокойно парням:
   — Вы нам поможете, если будет нужда?
   — Да,— отвечают они.— Только ты дай всем нам по девушке из прислужниц твоих.
   — Ладно, вы их получите,— говорит Бодрахин.
   Ну а раджа Рамдарвай созвал девять лакхов сингхи и взял свое копье, а оно у него было в двенадцать ростов человека. Привязал он Банау к хвосту своего коня и пошел в поход за девушкой. Пришли на базар, а там им говорят — ушла девушка. Видит Бодрахин, что раджа за ними идет, и велела парням набрать побольше камней. А раджа схватил Хиро за руку и говорит:
   — Идем. Вот дорога ко мне во дворец.
   Бодрахин говорит:
   — Остерегись! Сперва с нашими юношами померяйся силой.
   Вступил раджа в бой. А невеличка Банау, его прислужник, забрался в воду, прикрыл голову листьями и оттуда кричит:
   — Эй! раджа! Ты всегда имел, что хотел. Постарайся и нынче. Для тебя это дело обычное.
   Раджа перебил юношей и свалил все их тела в одну кучу.
   — Теперь иди со мной,— говорит девушке. А Бодрахин говорит:
   . — Нет, сначала со мной поборись.
   Отпустила она свой пупок. Тот развернулся да и трещит: тур-тур-тур. Услыхал это Банау и от страху обделался прямо в воду. Раджа запустил в Бодрахин булавой, а булава в него же назад и вернулась. Банау орет из воды:
   — Хорошо тебе попало от бабы. Кто проиграет, пусть жрет навоз, кто победит — тому соль.
   Они так боролись, что землю по колено в пыль истоптали, и не стало им видно друг друга. Даже камни и пни в пыль измололи. Через восемь дней и девять ночей Бодрахин села радже на грудь, и раджа взмолился:
   — Батюшка, матушка! Спасите меня! Она меня сделает всему свету посмешищем.
   Банау выбрался из воды и послал в бой войско сингхи. Они вошли прямо в пупок к Бодрахин. Тут и копье пошло в ход, и раджа одолел Бодрахин. Схватил он Хиро и унес к себе во дворец. А она притворилась, будто у нее месячные двенадцать лет подряд не кончаются, и сказала еще, что она девушка и мужчин не знавала.
   — Женишься на мне через двенадцать лет,— говорит. Раджа обрадовался и отвел ей целый дворец, и стала она там жить, как привыкла,— в почете и роскоши.
   А Бодрахин, как оправилась, пошла назад в Гуджхинагар и рассказала отцу Хиро обо всем, что приключилось. Раджа так гневался на Лохабандху, что даже и не огорчился. «Пусть это будет хороший урок моему негоднику зятю» — вот как он подумал.
   Но когда эта весть дошла до Лохабандхи, он преисполнился гнева. Мать ему говорит:
   — Я найду тебе другую невесту, сынок. А он и слушать не хочет.
   — За эту девушку,— говорит,— мой отец заплатил своей кровью.
   Взял он войско в пять лакхов гондов-солдат и девять лакхов сингхи и пошел на Хардинагар. Через восемь дней и девять ночей дошел он туда. Прежде чем вступить в бой, он пошел искупаться в пруду. А раджа Рамдарвай притаился за деревом, подстерег Лохабандху неодетого и безоружного, запустил в него булавой и убил. Тело его он принес в город и зарыл в навозную кучу.
   Проснулись сингхи, видят — их раджа исчез,— и пошли его искать. Ребятишки, что в Хардинагаре играли на улицах, болтали про небывалые похороны — вот сингхи и догадались, где тело их раджи. Выкопали они его и снесли на реку. Там тело обмыли и. вернули в него душу раджи. Раджа переоделся и пошел в дом к горшечнику. Рядом с горшечником жил один брахман — он был у раджи главным жрецом. Раджа Лоха-бандха убил этого брахмана, надел на себя его платье и пошел к радже Рамдарваю. Раджа начал держать совет со жрецом: как ему к свадьбе с Хиро готовиться. Лохабандха взял священные книги, стал в них читать, потом говорит:
   — О раджа, стоит тебе надеть жениховскую гирлянду на шею, как ты умрешь.
   — Вырви этот гороскоп прочь из своей книги. Я хочу жениться на ней.
   — Нет, немыслимо это. Есть один только выход. Пусть женихом будет тот, кто первый утром попадется тебе на глаза. Наденут ему гирлянду на шею, и он умрет, а ты встанешь на его место. И его тоже можно спасти, стоит только напоить хорошенько гостей.
   На другой день раджа Лохабандха оделся дровосеком и рано поутру пришел ко дворцу. Раджа стал его звать, а дровосек не идет.
   — Мне сказали, что я умру, если сделаю, как ты велишь. А потом сказал, что и сделает, если раджа напоит всех, кто на свадьбу придет.
   Началась свадьба. Вина были полные кувшины. Жених вина гостям не жалел. Скоро все напились и повалились головами в колени к соседям. У всех посползала одежда, только они того и не замечали (Основной компонент индийской одежды — оборачиваемый вокруг пояса прямой кусок ткани безо всяких застежек.). Тут раджа Лохабандха рассказал своей жене Хиро обо всем, что произошло. Он вынул кинжал и стал резать носы у гостей. Самому радже он вырезал нос так глубоко, что в дыре показались шесть верхних зубов. Побросал он носы в корзинку и отнес ее в хлев. Потом он отвел Хиро к себе в шатер и приказал, чтобы сингхи и солдаты-гонды готовились к битве.
   Рано утром — еще темно было — пришел в хлев пастух и споткнулся о корзинку. Пощупал рукой, а там — мясо. «Ага,— думает,— меня не позвали на свадьбу, зато вот что я получил. Видно, кто-то из добрых людей обо мне позаботился». И как начнет есть — хруп да хруп. Как рассвело, пастух увидал, что он ест, и выбросил прочь все остатки. А во дворце гости проснулись, чувствуют — носам больно. Спрашивают один у другого:
   — Где твой нос?
   — Что ты меня спрашиваешь? Твой-то где?
   Скоро они увидели своего раджу. У него через дыру зубы торчали. Он ни слова не говорит. А гости злятся:
   — Что это за свадьба? Раджа им:
   — Идем биться! Надо отомстить!
   — Нет,— говорят.— Не будем больше мы тебе помогать добывать юных девушек для твоего удовольствия.
   Раджа Лохабандха простоял в шатре восемь дней и девять ночей — ждал, кто с ним биться выйдет. Да так никто и не вышел. Тогда он увез Хиро, свою возлюбленную невесту, к себе в царство и жил там с ней счастливо до конца жизни.