Сказки Центральной Индии

МАЧЕХА

   Жил когда-то, рассказывают, один человек. Взял он себе жену, и жена попалась ему работящая, так что скоро они зажили в достатке. Детей у них был всего один сын. И муж и жена работники были хорошие: за какое бы дело ни взялись, оно у них спорилось. Уму непостижимо, как быстро они с ним справлялись. Только вдруг то ли от сглазу, то ли по какой другой причине жена умерла. Дня три помучилась — все на голову жаловалась — и умерла.
   Муж очень горевал. Целый год он вдовел (Крестьянин-сантал после смерти жены не может долго вдоветь, так как одному ему крайне трудно управляться с хозяйством. Обычно он женится вторично к началу следующего сельскохозяйственного сезона, т. е. менее чем через полгода (таких сезонов в году два). На этот раз женится он, как правило, на вдове, и вторая свадьба празднуется значительно скромнее, чем первая. По верованиям санталов, второй брак носит чисто земной характер и прекращается со смертью одной из сторон, тогда как узы первого сохраняются и в загробном мире, независимо от жизненных перипетий. Поэтому девицы редко соглашаются выходить за вдовцов.). Да только одному ему с хозяйством не управиться было, и на другой год он снова женился. Прошло сколько-то времени, и стало видно, что живут они не дружно, то и дело вздорят по-пустому, а жена ходит мрачнее тучи. Вот раз муж и спрашивает жену:
   — Да что же это такое? Как ни взгляну на тебя, ты все злишься, с утра и до вечера.
   — Не знаю уж почему, только я этого мальчишку твоего не могу видеть спокойно,— отвечает она.
   — Чего это ты его спокойно видеть не можешь? — говорит муж.— Ходить-то за ним тебе не приходится. Никаких забот тебе от него нету. Чем он тебе досадил?
   — Чем? — говорит она.— Меня злит, что он торчит перед носом. Если он тут останется, я не останусь.
   — Так что мне с ним делать? — спрашивает ее муж.
   — Хочешь — убей, а нет — заведи в лес подальше, чтобы он дороги домой не нашел.
   — Куда я его поведу? — говорит муж.— Ведь это мой сын. Мне его жалко, неужто не можешь понять? А ты говоришь: возьми да убей. Да как я смогу на него руку поднять?
   — Великое ль дело — мальчишку прикончить,— отвечает жена.— Будь то мое чадо, я бы и не задумалась.
   — Ну ладно. Ты и убей,— предложил муж.
   — Нет,— отказалась жена.— Не стану я поднимать руку на твое чадо. Будь он мой — дело другое. А раз твой - сам и убей.
   — Как мне его убить? — говорит муж.— Неужто зарезать? О таком и подумать-то страшно.
   — Ничего,— отвечает жена.— Я тебя научу, как убить. Как пойдешь с ним пахать, пусти его класть борозду первым, а сам иди сзади. Да наперед заостри у своей сохи дышло, будто иголку (Деревянный сантальский плуг состоит из трех частей: длинного дышла, сочлененного с ним клинообразного лемеха (в лемех может быть вставлена узкая полоска железа до 30 см. длиной) и отходящей сзади от них рукояти. В целом плуг похож на однозубую соху. Влечет его пара волов или буйволов, впряженная в деревянное ярмо. По пути в поле и обратно соха вешается лемехом на ярмо. Обычно она настолько легка, что ее без особого труда может нести на плече или на голове один человек.). А как пахать станете, разгони быков что есть мочи и проткни ему дышлом спину.
   Муж и вправду послушался и сделал, как велела жена: заострил дышло у сохи. Вот пошли они вместе пахать. Сам он остался сзади, а сын со своими быками уходит все дальше вперед. Так отец и не смог его догнать ни в тот день, ни в другой. А жена все говорит:
   — Да что это? Когда ты его прикончишь? Видно, ты просто хочешь меня провести.
   Наконец муж сказал:
   — Ладно, я убью его завтра. Только ты приготовь ему утром поесть горячего, повкуснее чего-нибудь.
   — Что же, ладно,— согласилась она.
   Наутро и вправду она постаралась приготовить вкусного рису с подливой.
   — Дай ему поесть досыта,— говорит муж.— Я его сегодня убью. Пусть поест вкусно и сытно, раз он уходит от нас.
   Потом он ее еще спрашивает:
   — Куда нам идти сегодня пахать? Мы вспахали все, что было нужно. Куда нам идти сегодня?
   — На верхнем поле,— сказала жена,— мы посеяли просо. Идите перепашите то просо. Быки там не пойдут быстро, они проса пощипать захотят. Ты иди со своей сохой сзади. А как займутся его быки просом, не зевай и гони свою упряжку. Тут уж ты нагонишь его и проткнешь своим дышлом.
   Так и вправду в то утро, договорясь с мужем и научив его, как быть дальше, она дала пасынку поесть горячего вкусного риса. Отец с сыном поели, запрягли быков, и тут сын спросил:
   — Послушай, батюшка, куда мы пойдем сегодня пахать? — Видишь то верхнее поле? — сказал отец.— Туда мы пойдем пахать.
   И пока быки тащили вверх по склону повешенные на ярмо сохи, отец сказал сыну:
   — Послушай, сынок, мы распашем здесь просо и посеем подсолнух.
   — Гляди-ка, отец,— сказал сын.— Разве просо не хорошо удалось? Скоро оно совсем созреет. Чего ради нам его распахивать? Подумай сам, здесь у нас готов урожай. Ни к чему нам губить его и засевать поле снова. Кто его знает, уродится тут что-нибудь еще раз или нет. Зря мы будем губить то, что есть.
   Выслушал отец эти слова и, правду сказать, по-своему понял их смысл. «Мальчик-то прав,— подумал он.— Он говорит сущую правду. А ведь что первый урожай, то и первые дети. Парень-то уже работник. Убью я его нынче, кто будет мне помощником в старости? Вторая жена, как второй урожай. Кто скажет, принесет она детей или нет. Кому это известно заранее? Нет, мне не след убивать моего сына. А что до нее, пусть остается или прочь уходит с досады». Рассудил он так, выпряг быков и вместе с сыном вернулся домой. Дома он сказал жене:
   — Ты мне велела убить его, а я не убил и не убью, не глядя на то, останешься ты у меня в доме или с досады уйдешь. Он мой единственный сын, и все-таки ты старалась заставить меня с ним покончить. А кто мне может сказать, дождусь я от тебя сына или не дождусь?
   А потом он ее начал ругать и, когда вошел в раж, задал ей хорошую трепку. Она разобиделась и убежала из дому, но он звать назад ее не пошел.
   День-другой ее не было, а потом отец и братья ее привели. Тут муж при них рассказал, как было дело, и ей досталось еще от отца и от братьев. Больше она не убегала.
   Вот и сказке конец.