Сказки Центральной Индии

КАК СЫН РАДЖИ УМА КУПИЛ

   В давние времена, говорят, жил один раджа. И был у него сын, один-единственный. Раджа все ему говорит:
   — О мой сын, учись читать и писать.
   А сыну хоть бы что. Каждый день раджа ему повторяет:
   — Учись, мой сын, учись писать. Не ленись. Придет день, и меня не станет. Как тогда будешь жить?
   День ото дня он так его наставлял, а сыну все нипочем.
   Так они жили, и кто его знает, сколько дней так протекло, только пришла такая пора, что сын вырос взрослым. Жену-то ему высватали, когда он еще маленький был. Сами ведь знаете, царских детей в малом возрасте женят, не так ли? Вот и его ребенком женили, совсем еще маленьким был. А тут вырос он взрослым, а отец все равно что ни день его уговаривает учиться читать и писать.
   Вот раз отец и сказал ему построже.
   — Слушай, сын мой,— говорит.— Я тебе говорю, чтобы ты учился читать и писать, а ты меня и слушать не хочешь. Смотри, какую большую страну я приобрел. А ты, такой неуч, как сможешь ты править страной, когда время наступит? Ты ведь сын раджи. Вот придут к тебе по делу староста из деревни, или все старосты вместе, или паргана, или его помощник, или кто-нибудь из твоих простых подданных (Здесь перечислены различные должностные лица местной сантальской администрации: деревенский староста (манджхи), он же глава общинного совета деревни; паргана (или парганайт), возглавляющий одноименную территориальную единицу, которая охватывает несколько деревень; помощник последнего (дес-манджхи — букв, «староста края»), стоящий над деревенскими старостами. Простые подданные (райоты) имеют статус арендаторов — они платят подать радже, выступающему как владелец земли.), что ты станешь делать? Ты и говорить-то не учишься, как ты будешь разговаривать с ними? А случись, придут к тебе с каким-нибудь спором, как ты рассудишь? Как не станет меня, тебе придется столкнуться с такими делами. Если ты сейчас мне не веришь, потом сам поймешь, что это значит.
   Сказать правду, эти слова глубоко запали юноше в душу. «Это все правда, что батюшка говорит,— подумал он.— Надо мне, не откладывая дела дальше, пуститься в чужие края — ума поискать». Надумал он так, набил свой вязаный кошелек (Кишкообразный вязаный сетчатый кошелек предназначен для ношения вокруг пояса.) дополна деньгами да еще три куска золота туда положил и пустился в чужие края — ума искать. На прощание жене сказал, что уходит.
   Шел он, шел и ушел далеко, да только, говорят, никого не нашел. И все равно он шел дальше. Раз почувствовал он, что сильно устал. И как раз в это время, говорят, попался ему на глаза человек — поле пахал. «Возьму-ка я,— говорит себе сын раджи,— попрошу табачку с известью (Санхалы мало курят табак. Чаще они употребляют его для жевания, измельчив лист и смешав его с небольшим количеством извести, которая выжигается из ракушек) у этого человека, прежде чем что-нибудь делать». Сказал он так и пошел к нему. Пожевали они табаку с известью, и начался у них разговор.
   Он и говорит:
   — Послушай-ка, хотел бы я знать, нет ли в ваших краях мастера говорить.
   — А на что тебе такой мастер? — спрашивает тот.
   — Я сын раджи из такой-то страны. Ничегошеньки я не знаю — вот и пришел в эти края чему-нибудь поучиться. Потому я и ищу мастера говорить. А если ты сам дело знаешь, поучи меня ты.
   — Да я-то знаю,— говорит тот.— Была бы у тебя охота, я бы дал тебе два-три совета. Я говорю, была бы охота учиться.
   — Конечно, я учиться хочу. Затем я, сам видишь, и пошел так далеко. Так что ты мне скажешь? Поучишь ты меня даром или плату за это возьмешь? Скажи.
   — Уж даром-то учить я не стану. Ты мне заплати.
   — Ладно. Раз надо платить, я заплачу. Сколько дашь мне советов, за каждый получишь по куску золота.
   — Ладно. Тогда я тебя поучу. Только помни: слушай и запоминай хорошенько, ничего не забывай, все держи в памяти. А совет мой такой. Ты сын раджи. Случится тебе пойти в гости к кому-нибудь — к старосте из одной деревни или другой, к паргана или к кому-нибудь из простых твоих подданных. Как поставят перед тобой стул (Упоминаемый здесь стул представляет собой подобие табурета с сиденьем из веровочной сетки. На него садятся женщины, которым не разрешается в присутствии мужчин сидеть на кроватях), или кровать, или деревянную плаху или расстелят циновку или ковер и сесть попросят, ты не сразу садись. Отодвинь сиденье в сторону от того места, куда усадить тебя хотели, тогда и сядешь. Вот и все. Теперь давай золото.
   Он дал ему.
   — Ладно,— говорит тот. — Дам я тебе еще совет. Ты сын раджи. Пойдешь ты купаться. Купайся где хочешь: в запруде, в пруду, в реке и где тебе вздумается — только не купайся на гхате, в стороне от гхата купайся. Вот весь совет. Теперь давай золото.
   Он ему дал.
   — Еще я тебя научу,— говорит тот опять.— Ты сын раджи. Придут к тебе люди с каким-нибудь спором или с вопросом. Сами они придут к тебе со своим делом или ты к ним пойдешь, тебе придется решать. Так вот, что бы пятеро или десятеро ни решили, ты с тем соглашайся. Не старайся по-своему сделать, не спорь с их решением, следуй ему. Вот и все. Теперь давай золото.
   Сын раджи дал. Потом говорит:
   — Слушай, кончилось мое золото. Чем я теперь тебе буду платить?
   — Как же ты хочешь дальше учиться, если истратил все, что имел? — отвечает тот человек.— Ну уж ладно, дам тебе один совет даром.
   — Давай,— говорит.
   — Слушай. Ты сын раджи. Я тебе вот что скажу. Никогда не спеши гневаться. Умей гнев свой обуздывать. Как увидишь, или с чужих слов узнаешь, или сам в разговоре услышишь такое, что тебя в гнев введет, руки в ход не пускай. Обуздай на время свой гнев, сперва все стороны выслушай да подумай сам хорошенько, а тогда и говори, что захочешь, и пускай руки в ход. Найдешь вину — накажи; не найдешь — оставь без внимания и не тревожься. Люди не спешат действовать в гневе, они его стараются сдерживать. Стерпи раз, другой, третий, а уж если никак нельзя дело миром решить, тогда пускай руки в ход. Вот мой совет. Этот я дал тебе даром, раз у тебя больше золота не осталось. А не то я бы тебя и дальше учил.
   На том они и расстались.
   Пораздумал сын раджи над тем, что услышал, и говорит сам себе: «Ишь ты! Ну и одурачил же он меня. За такую малость выманил все мое золото. Да и верно ли, что он сказал?» А потом решил: «Ладно, надо мне это проверить».
   Повернул он оттуда назад. Шел, шел, и кончилась у него вся еда. «Надо мне,— думает,— прежде чем дальше идти, купить поесть в этом городе». Вошел он в город, а там ему со всех сторон — и отсюда и оттуда — кричат:
   — Заходи сюда! Заходи сюда! Купи здесь! А другие говорят:
   — Ладно, не хочешь купить, иди сюда — хукку покуришь. Так его со всех сторон зазывали.
   Подошел он к одной лавке. Приглашают его сесть на ковер. Он и в лавку поднялся, чтоб сесть. Совсем уж садился, да вспомнил вдруг, что учитель его говорил, и потянул ковер в сторону. Смотрит — под ним открылся колодец. «Вот те на! — думает.— Что я за дурак. Не взял бы урок у него, слететь бы мне в этот колодец и быть бы сегодня убитому. Да, хороший мне попался учитель, дельные дал мне советы». Потом купил он еды, а как дальше пошел, все над этим раздумывал да припоминал.
   Прошел он, кто его знает, как далеко, и увидел пруд. «Искупаюсь я в этом пруду,— думает,— и поем, прежде чем дальше идти». Подошел он к пруду и тут вспомнил: «Мой учитель мне говорил: не купайся на гхате, в стороне от гхата купайся». Вспомнил он это и отошел в сторону. Сложил он там одежду и все свои вещи, искупался, а после поел и дальше пошел.
   Да только он там позабыл свой кошелек с деньгами. Прошел немного и вспомнил: «Я оставил там деньги в кошельке». Потом думает: «Я ведь их клал в стороне от гхата. Может, никто их и не взял. Надо мне сразу вернуться — вдруг они там». Вернулся обратно и вправду видит: лежит кошелек. Он очень обрадовался и сказал сам себе: «Ну и хороший у меня был учитель. Пойди я купаться на гхате, не видать бы мне моих денег».
   Пошел он прочь оттуда и шел, пока не настал вечер. Тогда он свернул в деревню и стал просить, чтобы его пустили переночевать. Все ему говорят:
   — Иди вон туда, к старосте. Там тебя получше устроят. У них веранды просторные.
   Тут он и вправду пошел к старосте и спрашивает его домашних:
   — Послушайте, почтенные. Не дадите ли мне местечка переночевать?
   — Конечно, почтенный,— говорят ему.— Только смотри, где-нибудь здесь, на веранде, где тебе приглянется.
   — Хорошо,— отвечает.— Мне подойдет и веранда.
   Тогда они говорят:
   — Вон на той веранде заночевал путник вроде тебя. Ложись и ты там.
   Поднялся он на веранду. Видит, человек, что пришел до него, подстелил себе соломы. Он попросил у него немного соломы и сам лег тоже. А тот человек был джуги, и пока они спали, этот джуги, бедняк, взял и помер.
   Утром хозяева видят, что джуги мертвый. Стали говорить сыну раджи:
   — Подожди, не уходи. Разговор будет. Созвал староста всех деревенских и говорит:
   — Разобраться надо, что делать будем. Вчера я пустил сюда ночевать этих двух путников. И случись невесть как, что вот этот, сами видите, помер. Что с ним будем делать?
   — Надо его выбросить прочь,— говорят деревенские.— Что еще станешь с ним делать?
   — А кто его выбрасывать будет? — спрашивает один.
   — Кому еще его выбросить,— отвечает другой,— как не тому, кто с ним ночевал.
   Тут все подхватили:
   — Верно, пусть он его выбросит. А не захочет, мы ему покажем.
   Он говорит:
   — Я сын раджи. Не стану я его выносить.
   Только он это сказал, все принялись его бранить. Тут он и вспомнил: «Учитель мне говорил: не спорь с решением совета»,—-и согласился.
   — Ладно,— говорит.— Не ругайтесь. Я его унесу.
   И вправду взял он его и стащил к реке. Там еще одно вспомнил: «Старые люди говорят: „Совлекают они одежды с их тел"». Догадался он, что это значит, и снял у покойника с бедер повязку. Смотрит: у него на поясе деньги. Снял он пояс, забрал себе деньги и еще раз подумал: «Спорить не станешь, редкий человек мой учитель — таким вещам меня научил». Тем временем наступил полдень. Искупался он и дальше пошел.
   Шел он, шел, и застала его ночь. А он в этот день уже достиг отцовских земель. И домой ему хочется, и заночевать бы пора — не знает, на что решиться. Собрался он с мыслями и говорит себе: «Нет, не останусь я здесь. Как-нибудь до дому доберусь».
   И, правду сказать, пошел он дальше, хоть совсем темно стало. Приходит домой, все уже давно легли и крепко спят. Он не стал никого звать и шум поднимать, взял и тихонько вошел. Подходит к дверям покоя, где они всегда с женой спали, и видит: стоят у дверей пара башмаков и сабля. Схватил он саблю, выдернул ее из ножен да как закричит:
   — Эй, кто посмел в мой дом войти?
   А спать там легли его жена с его сестрой. Как закричал он, обе проснулись и зажгли лампу. Сестра и говорит:
   — Ну, невестка. Брат мой вернулся. Пойду я в другое место.
   Сказала и хотела уж выйти. Вдруг видит: он саблю из ножен вытащил и занес — вот-вот ударит. Подалась она обратно и думает: «Если я выйду, он меня зарубит». Взяла и крикнула:
   — Брат, это я. Пока тебя не было, я ходила к ней ночевать. А чтоб чужие сюда не совались, мы поставили у дверей саблю и башмаки. Я не чужой, я твоя сестра.
   Только брат ей не поверил, как она его ни молила. Он снова свое:
   — Выходи! Брат или сват, мне дела нет!
   Тут сестра поняла: «Он меня и впрямь зарубит. Он от гнева голову потерял». Сняла она свое платье и выбросила ему, только тогда он поверил.
   Тут и вспомнились ему слова учителя, и он горько заплакал. Опечалился, говорит сам себе: «Учитель мне верно сказал, что людям надо сдерживать гнев. И впрямь я здесь чуть было кровь не пролил». Долго он плакал, вспоминая, что ему учитель сказал.
   Вот почему мы, санталы, когда нас есть приглашают и плаху кладут, чтобы мы сели, всегда ее немного сдвигаем, совсем немного, в сторонку. Вот и сказке конец. Все тут.