World Sayings.ru - Бурятская народная сказка - Солнечный цветок Хорошие предложения для хороших друзей

Случайная английская пословица:


Бурятская народная сказка

СОЛНЕЧНЫЙ ЦВЕТОК

   На краю благодатной долины, на берегу быстрой реки, под мышкой у ледяной горы стоял маленький аил. В том аиле жил небогатый человек по имени Наран-Гэрэлтэ. И была у него дочка-красавица Наран-Сэсэг, что означает Солнечный цветок.
   Повадился гостить под их кровом один тибетский лама. Уж больно понравилась ему красавица Наран-Сэсэг, и решил лама увезти ее из родительского дома. И хитрил он, и золотые горы сулил, и запугивал бедную девушку — ничего не помогало. Тогда решился лама на последнее средство: выждал он удобный момент и напоил девушку отваром семи трав, одна из которых была ядовитой.
   И дня не прошло как захворала Наран-Сэсэг. Потух ее солнечный взгляд, поблекли маковые щеки, лежит она, не вставая с постели. А несчастный отец места себе не находит, не знает, что и делать. Кинулся он все к тому же ламе, привел его в дом и говорит:
   — Заклинаю тебя бурханом (Бурхан — бог, божество), найди причину болезни моей единственной дочери и помоги вылечить ее!
   Напустил лама на себя важный вид, помудрил над желтой книгой судеб, а потом и говорит:
   — Вашу дочь требует к себе Черный Лусад-хан. Только этому водяному под силу исцелить Наран-Сэсэг. Если по доброй воле не пошлете больную дочь к Лусад-хану, она не проживет и недели. А если поторопитесь, глядишь, и вернется она в скором времени живой и здоровой.
   Очень огорчило отца такое требование.
   — Да мы и дороги к Лусад-хану не знаем, — говорит он.
   — Об этом не беспокойтесь. Все хлопоты я беру на себя, — заверил лама и, не мешкая, принялся за дело. Приказал он плотникам сколотить сосновый ящик, да такой, чтобы в него вода не просочилась и чтобы Наран-Сэсэг в нем уместиться могла. Положили на дно самую лучшую одежду вместе с украшениями и запас еды на неделю.
   Перед тем как самой войти в ящик, Наран-Сэсэг обратилась к отцу с последней просьбой:
   — Отпустите со мной рыжую собаку Гуриг, больше мне ничего не надо.
   Так и сделали: посадили вместе с девушкой в сосновый ящик рыжую собаку Гуриг, закрыли крышкой и заколотили накрепко гвоздями.
   — А теперь поднимитесь вверх по реке и пустите ящик по течению, по самой стремнине, — научает лама. Сам же сел на коня и поскакал берегом к низовью реки. Приехал домой и говорит семерым своим послушникам-хуваракам (Хуварак — послушник, ученик ламы).
   — В скором времени сюда приплывет сосновый ящик. Поймайте его, бережно вытащите на берег, внесите в дом и поставьте перед божницей. Да смотрите, крышки не открывайте, не то большой грех получится!
   Кинулись хувараки выполнять приказание.
   Тем временем ехал берегом парень-пастух на своем сивом быке. Видит — плывет по стрежню реки деревянный ящик, на волнах качается.
   «Что бы это могло быть?» — подумал парень.
   Мигом сбросил он одежду и поплыл наперерез ящику. С большим трудом вытолкал парень свою находку на берег, отодрал крышку — и вышла из ящика девица невиданной красоты.
   — Вынь со дна все, что найдешь. Только не выпускай рыжую собаку Гуриг, — говорит Наран-Сэсэг своему спасителю.
   Оставил парень рыжую собаку Гуриг в ящике, снова заколотил крышку и столкнул в воду. А сам сел на сивого быка, посадил позади себя красавицу Наран-Сэсэг и не спеша поехал к своей избушке.
   — Чей ты будешь? Чем живешь? — спрашивает его дорогой Наран-Сэсэг.
   — Я — бедный пастух, — отвечает парень. — Кормлюсь остатками с ханского стола, да еще собираю в степи зерна гречихи, выкапываю сладкие корни саранки, тем и живу.
   Рассказала и Наран-Сэсэг о себе, а когда вошли они в бедную избушку пастуха, когда увидала девушка холостяцкий беспорядок да грязь по колено, то, засучив рукава, взялась за дело: что надо было вычистить — вычистила, что надо было выскоблить — выскоблила, и приняло жилище пристойный вид.
   А семеро хувараков сидят на берегу, ждут, когда ящик покажется.
   — Плывет, плывет! — закричал наконец самый глазастый из них.
   Схватили хувараки железные крючья, вытянули ящик на берег. Дружно взвалив на плечи, отнесли его в дом своего учителя и поставили перед божницей.
   — Все ли сделали, как я наказывал? — спрашивает их лама. — Не обронен ли ящик по дороге? Не открыта ли его крышка?
   — Да разве мы посмеем вас ослушаться, ламбагай (Ламбагай — почтительное обращение к ламе), — отвечают семеро хувараков.
   — Тогда исполните еще один мой наказ, — говорит им лама. — Отправлйтесь за семь перевалов, посмотрите, как там люди живут. Да сильно не торопитесь, возвращайтесь не раньше завтрашнего вечера.
   Отправились хувараки за семь перевалов. А лама кинулся открывать заветный ящик. От предвкушения близкой встречи с красавицей Наран-Сэсэг спутал лама слова молитвы с песенкой о двух влюбленных. «Потерпи, солнцеликая! Потерпи ясноокая! — мурлычет лама себе под нос. — Сейчас я выпущу тебя!» С этими словами заскрежетал последний гвоздь, открылся ящик, и вышла оттуда не солнцеликая Наран-Сэсэг, а огромная рыжая собака. Ощетинилась она при виде ламы, бросилась на него и разорвала в мелкие клочья, а останки своим огненно-рыжим хвостом по ущелью размела.
   Долго кликали своего учителя вернувшиеся на другой вечер хувараки, да так и не дозвались.
   А парень-пастух ни на шаг от своей красавицы-жены не отходит, день и ночь ею любуется, налюбоваться не может. Совсем забыл о том, что он единственный в доме добытчик.
   Вот когда съестные припасы кончаться стали, Наран-Сэсэг и говорит мужу:
   — Сходил бы ты за зернами гречихи, за корнями саранки.
   В ответ на это муж еще пристальнее уставился на нее, глаз оторвать не может.
   Тогда Наран-Сэсэг нарисовала на бересте свой портрет и отдала мужу со словами:
   — Теперь я всегда буду с тобой.
   Сел пастух на своего сивого быка и отправился в степь поискать чего-нибудь съестного. Проедет немного, вынет бересту из-за пазухи, посмотрит на портрет и дальше правит. На одном из перевалов вынул парень бересту в очередной раз, но налетевший вихрь вырвал ее из рук унес портрет невесть куда.
   Весь в слезах воротился парень домой и поведал жене о случившемся.
   — В какую сторону унесло бересту? — спрашивает жена.
   — В южную, — отвечает парень сквозь слезы.
   — Вот это хуже всего, — опечалилась Наран-Сэсэг. — Хан южных владений давно разыскивает меня. Если к нему в руки попадет мой портрет, то по твоим горячим да по остывшим следам он найдет нашу избушку. Как нам быть тогда? Как оборониться от беды, если у тебя кроме железной лопаты, а у меня кроме тонкой иглы другого оружия нет?
   Совсем загрустили они. Сидят, обнявшись. Вверх поднимут глаза — засмеются не по-доброму, вниз опустят — зарыдают горько-горько.
   — Если меня похитят, ты все равно не забывай обо мне, — говорит Наран-Сэсэг своему мужу. — Ищи непрестанно, расспрашивай обо мне бывалых людей. Вот тебе золотое колечко. Когда узнаешь о месте моего заточения, дашь о себе знать этим кольцом.
   Словно черный вихрь, налетели на следующий день чужие люди на избушку и похитили Наран-Сэсэг.
   Погоревал парень день, потужил другой, а потом оседлал сивого быка и отправился на поиски своей жены. Целый год скитался он по степным да таежным дорогам. Наконец повстречался ему старик-табунщик, пасший ханских лошадей.
   — Здравствуйте, молодец, — говорит старик. — Копыта твоего быка так сильно стерты, что без труда можно догадаться: долог и труден был твой путь. А вот куда он лежит — сам поведай.
   — Была у меня жена-красавица по имени Наран-Сэсэг. Жили мы с ней в любви и согласии. Но однажды налетели люди хана южных владений и украли мою жену. С той поры я ищу ее по всему свету, — со вздохом закончил свой рассказ парень-пастух.
   — Выходит, молодец, ты недалеко от своей цели, — заключил старик. — Потому что я пасу коней того самого хана южных владений. Видать я не видал, но слыхать слыхал, что в ханских покоях появилась год назад девица невиданной красоты. Молодые и старые скотницы говорят, будто она частенько наведывается к ним и рассказывает ту же историю, что поведал ты мне. Выходит — нашел ты свою жену. Сегодня поведу я на ханское подворье лучшего жеребца из табуна. Может быть, и удастся мне увидеться с Наран-Сэсэг, перемолвиться с ней словом.
   — Тогда передай ей вот это колечко, — попросил парень, сняв со своей руки золотое кольцо.
   Привел старый табунщик необъезженного жеребца на ханское подворье, а сам по сторонам поглядывает. Видит — сидит у решетчатого окна ясноокая красавица. Сразу понял старик, что это Наран-Сэсэг. Положил он на правую ладонь золотое колечко, сверкнуло оно рассветным лучом; положил на левую — блеснуло оно утренней зарницей. Увидала его Наран-Сэсэг и спрашивает:
   — Дедушка, миленький, откуда у вас это колечко?
   — Оттуда, где один славный парень своего сивого быка пасет, — отвечает старик.
   — Пусть этот парень явится завтра же к дворцовым воротам в одежде нищего, — наказала Наран-Сэсэг и щедро одарила старика золотыми монетами.
   Как услышал парень-пастух добрую весть от старика-табунщика, от радости покой и сон потерял. Еле дождавшись утра, оделся он поплоше, сел на своего сивого быка и отправился во дворец. Только подъехал к воротам, как набросилась на него стража и давай отгонять. Выглянула в окно Наран-Сэсэг и говорит:
   — Под нашими окнами никому уже и пройти нельзя.
   Выглянул вслед за ней хан и проворчал:
   — Как он грязен и нищ! Я сейчас же прикажу затравить его собаками.
   — Бурханом заклинаю — не делать этого! — взмолилась Наран-Сэсэг. — по доброму старинному обычаю убогого человека следует приветить, накормить и обогреть. Неужто вам корочки хлеба и глотка чаю жалко? — вконец обиделась красавица.
   «Если она так добра к последнему нищему, то, может быть, и со мною будет поласковее», — подумал хан и велел впустить оборванца во дворец.
   Привязал парень своего сивого быка к серебряной коновязи, переступил порог ханских покоев и сел возле двери.
   Поставила Наран-Сэсэг перед нищим серебряный с позолотой стол. Стала угощать странника, как дорого гостя. Да так ласково с ним заговорила, так нежно, что хан от злости почернел и удалился за десять занавесок.
   Угостила Наран-Сэсэг своего любимого на славу и с большими почестями проводила его за ворота.
   Тут хан и высказал обиду.
   — Ты за целый год, — говорит, — не сказала мне столько слов, сколько нежностей выслушал этот оборванец. Может быть, мне тоже стать нищим и тогда я смогу рассчитывать на твою доброту?
   — Это самое мудрое решение, — нежно улыбнулась Наран-Сэсэг.
   От этой улыбки хан совсем голову потерял.
   — Верни оборванца! — кричит.
   Вернула Наран-Сэсэг любимого мужа.
   — Снимай свои отрепья! — приказал хан. — Побудь пока в моих одеждах. В них тебя не больно приголубят да приласкают.
   Облачился хан в нищенское платье, а Наран-Сэсэг говорит ему:
   — Садись на сивого быка и отправляйся в дальний путь. Через три дня ждут тебя у дворцовых ворот. Посмотрим, каким ты вернешься.
   Выехал хан в лохмотьях, прикрывая лицо руками, чтобы неузнанным остаться, А Наран-Сэсэг строго-настрого наказала слугам: «Если с юго-восточной стороны появится оборванец, прикрывающий глаза руками, то знайте — это злой человек и расправа с ним должна быть короткой».
   Два старших батора выкопали семисаженную яму, а самые знатные нойоны прикатили камень величиной с быка. На третий день появился хан. Крадучись, прикрывая лицо руками, пробирался он к своему дворцу. Но тут налетели на него баторы, сбросили в семи саженную яму и придавили сверху камнем величиной с быка.
   — Это мы коварного врага одолели! Хитрющую лису перехитрили! — радовались нойоны, расходясь по домам.
   А парень-пастух вернулся со своей женой Наран-Сэсэг на родину, и зажили они счастливо.

Главная

Sayings

Помощь

Каталог




0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95



С помощью поиска можно
выбрать лучшую народную мудрость мира,
необходимую именно Вам и именно сейчас.
Поиск по всей коллекции:
"Пословицы и поговорки народов мира"
World Sayings.ru



Главная | Sayings | Помощь | Литературный каталог



NZV © 2001 - 2022