Русские сказки Забайкалья, былички и бывальщина

Колдун морочит

...Выезжает с этой стороны на большую дорогу, а другой выезжает с этой стороны:
- Вы откуда?
- Да я вот отцель, везу товары.
- А я, говорит, отцеда (с другой заграницы).
Ну, и съехались на дороге, поехали вместе. И вот и едут, и едут. День, вечер. Надо где-то проситься ночевать. Там при большаку дома стояли, они редко стояли, редко. Стоит домик. Подле дому стоит старичок, высокай старик стоить. Они подъезжають. Подъезжають и говорят:
- Отец, ночевать у вас можно?
- А почему нельзя? Можно, заезжайте.
- А куды ж нам коней-то?
- Заезжайте, гыт, в рыгу становите. - (Вы знаете рыгу? Там молотили, туды корм складали.) Заезжайте, гыт, в рыгу становите коней.
Но, оне заехали, коней этих поставили, сами взяли продукты, пришли в избу. Пришли в избу, закусили. И один-то говорит:
- А где нам, отец, лечь, чтоб мы вам не мешали?
- Да лезьте на полати, ложитеся.
Они влезли на полати, легли. (Он один-то зная, а другой-то ниче не зная.)
Но лягли на полатях-то, глядь: приходят одиннадцать человек (где-то были у добычи). Приходят, заходють и говорять:
- Ну, как, отец, дело-то?
- Да дело-то, говорить, ничего: два есть! (Они режут людей-то.) - Два, гыт, есть.
- Но, давай ужинать.
Вот зачали собирать: там у них и холодец, и мясо, и всё у их, и водка. И вот садятся, начинают выпивать.
А этот, который зная-то, слово-то, вот подыме голову с полатей-то, так вот глянет на их: они начинают выпивать. А он говорит:
- Вы хоть бы нам-то поднесли.
Они:
- Вам-то мы счас "поднесем". - А потом выпили и говорять:
- Но нате хоть и вам по полстаканчика! - Дали.
Он выпил да говорить:
- Но вот, теперь пьяным-то нам и смерть не страшна!
Вот они поели... Он все поглядывал на их, подымет голову, поглядит… Они поели, поужинали, наелись досыта - и как сидели, так и остались! Как столбы! Как столбы - все двенадцать человек. Этих одиннадцать, старик двенадцатый. А он говорит на своего напарника-то:
- Но, давай слазить! Он говорит:
- А куда?!
- Слазь, не боись, нас никто не троне, Слазь, теперь мы хозяева, а нехай посидять.
Слезли с полатей. Сабе давай ужинать. Водку, там, холодец, мясо... Они, все двенадцать человек, сидят. Выпили, наелися. Да, говорит, возьмем одного - бьем, бьем! Посодим, да другого... Бьют и на место сажают, и они сидят. Но потом стали искать... обыск. Нашли, где у них люди резаные, где все есть: одежа, обумка, нашли у них там и, может быть, деньги. Много там делов понашли!
Время продолжали до света. Они все сидят. А потом стало развидняться. Они пошли коней позапрягли, выехали на дорогу. Вот он заходить, говорить:
- Ну-ка, выходите наружу, бейте друг друга! По мордам! - Они как все двенадцать человек выскочили на улицу, да друг другу на пару, и по мордам снують!
А они поехали. Они бьются. Ну, отъехали недалеко, встречается им мушшина. А он говорить:
- Знаешь что? Вот ты там пойдешь, там двенадцать человек друг друга бьют по мордам. Скажи им, чтоб они разошлись какой куда!
А те там волнуются бедные. Он говорит:
- Разойдитесь какой куда! - И оне какой куда, какой куда, какой куда побежали по сторонам.
Вот оно и все, и старик-то убежал.

Жили старик со старухой.

У них был один сын. Вот девки и парни ворожили в бане. И этот парень только зошел, вдруг из угла выходит женщина. Он испугался, а она говорит:
- Если ты меня замуж возьмешь, я тебя живого оставлю, а не возьмешь, я тебя здесь задавлю. Ну, он решил и дал слово:
- Возьму.
Он домой пришел. Переночевали, утром он говорит:
- Ну, папа, мне надо жениться.
- А кого брать-то в невесты?
- В баню пойдем сватать.
- Да ты что, сынок, какая же в бане невеста может быть?! Там ведь только эти чертовки живут, в бане-то! Неужели ты будешь её брать?
- Дак вот, дескать, так и так. Я зашел в баню-то ворожить, мои товарищи убежали. Я один остался. И из подполья-то женщина вышла, меня схватила и говорит: "Если ты меня возьмешь, дак жив останешься, а не возьмешь, то нет". Я и решил её взять. Она сказала сегодняшней ночью за ней приезжать.
Ну и они поехали, отец, мать и он к бане. Привезли, значит её. Сыграли свадьбу.
И она стала женщина самостоятельная, как и другие.
Она, видно, прокляненная была. И пока её, значит, не выручат, замуж не возьмут, так бы она и стала жить с чертями-то. А как нормальной стала. Работница, все. Все, как и другие женщины.

Век нарекли

Раньше рожали женщины - бабничала бабка (ты хорошо помнишь). Но и вот, значит, у одного также рожала хозяйка. И вот нарекал ангел, говорели, - прилетат ангел и нарекат век новорожденному. Но вот родился сын у ей. Прилетел ангел, стал нарекать век ему, этому младенцу. А бабка эта, старуха-то, слышала, что вот до стольки-то дорасти ему и в этом в ихом же колодце утонуть. Допустим, до двенадцати лет дорасти и утонуть в колодце. Но теперь бабка эта сказала хозяину, что будет вашему сыну. Им все рассказала; вот так и так, вот такой век, я слышала, будет вашему сыну. Но, может быть, там лет до десяти дорос - хозяин взял этот колодец заколотил. Совсем чтоб не брать и не пользоваться - чтоб он не попал Дак вот, стало быть, ему век нареченный - больше ему нет веку: он пришел, на этот колодец лег и помер.

Рассказываю со слов мамы...

В их деревне два старичка пришли к купцу У него детей не было, а жена была в положении. Старички были оборванные, а богатые не любят таких. Попросились они ночевать, их покормили у порога мало-мало, и просидели они весь день.
Потом приехал купец богатый из города. Они его приняли: напекли, настряпали - богатый богатого хороша угощает. Стариков уложили в анбаре, а купца на кровати, простыни белые расстелили, одеяла...
Жена стала рожать ночью. Привезли бабушку или мелдика, родила она. Купец, который в гости-то приехал, стоит на крыльце и курит. И слышит, старики в анбаре разговаривают: нарекли имя мальчику и сказали, что проживет он двадцать лет, женится, а во время свадьбы утонуть ему в колодце. Купец зашел в избу, а хозяевам ничего не сказал, решил проверить, правда ли это. Уехал он назавтра днем.
Стали крестить и крестным отцом взяли купца. Прожили двадцать лет. Пригласили купца на свадьбу. Он молчит, не говорит, что дальше будет. Поехали венчаться, домой приехали, за столы сели. Купец вышел, замкнул колодец. Пришло время парню к колодцу идти, свадьба сидит. Вышел он, а колодец закрыт, и он на колодце умер.
И купец потом признал этих стариков за святых, потому что господь имя нарекает, и всегда нарекается, сколько лет человеку прожить.

Ведьма крадет детей

Муж с женой жили, и свекровка с ними жила, а детей нет. Беременная ходит - а не рожает, не рожает. Время придет - живот исчезнет.
Однажды солдат шел со службы, ночевать к ним попросился. Муж сначала говорил:
- Зачем же? У меня сегодня жена должна рожать, он говорит:
- Я немного места займу, у порога на шинели.
Ночь наступила, все уснули. А раньше ведь ни врачей, не было. Все уснули, жена начала мучиться. А перед сном-то свекровка печь затопила. Достала головешку, а все спали. Солдат-то наблюдал, не спал. Она про него забыла. Три раза обвела головешкой вокруг жены. Она и родила легко, даже ребенок не плакал, ниче. Завернула она ребенка в тряпку, к печке подошла. У нее уже и волосы были распущены, все. Короче, колдуньей была.
Солдат соскочил, схватил нож, отрезал ей волосы и ребенка отобрал. А старуха сразу на печь залезла.
Утром встали - опять ребенка нету. Сели есть, что-то жена к завтраку настряпала. А ребенок спит себе под шинелью. Солдат говорит:
- Зовите мать!
Потом достал ребенка и рассказал все.
- Ну, спи, мать, - и зарубил.
Это в селе Бори было, неподалеку.

Я еще вот слышала разговор.

В Березовке один женился. Девку взял, и приехали гостить её матери. Он уснул, она встала и к матери. Ну, мама, я, говорит, давно детско мясо не ела.
Мать достает там чё-то: мазь, тряпки каки-то - у нее черный сундучок, там все лежало. Намазались, эти тряпки надели черные. Он не спал, следил... А там русская печь стояла, труба... Ну, они вылетели и птицами обратились. Потом стук, шум, грохот - они в трубу опять! Все сняли и на шестке над ладкой жарят. Ну, муж её все видел и говорит:
- Ты волшебница, дак живи с матерью, а я с тобой жить не буду.

Ведьма летает на шабаш

Жили мужик с женой. Ну ладно. Это все же на великий четверг. Тепериче, он замечат: что такое? Она чё-то налаживатся. Ну и ладно. Он это лег, присматриватся. Приходят подружки: ха-ха-ха да хи-хи-хи! Он посиживат. Тепериче печку затопили, сковороду поставили, масло налили. Чё-то нашаманили. Одна мазнула - фырк! Втора мазнула - фырк! Масло-то намазали по губам. Улетели. Мужик сидел, сидел.
- А чё? Дай я попробую.
Только мазнул - фырк туды! К имя же. У их там пир идет. Баба-то увидала его:
- Ты чё тут? Тебя тут сожарят, съедят!
У их там пир идет... Этих ребят вырезали, на великий четверг, взамен толкали голяки, да чё... Вот эту штуку творили. Это рассказывают так. А может, было, может, нет, - кто их знат.
- Пойдем, я тебе коня-то дам. Убегай скорей, пока не увидали. Уж скоро петух запоет.
А петух запоет - они куда полетят?
Пришел: стоит конь, белый конь. Сял - ну, дак ково же! - раз! -и дома. Но, думает, погоди, я этого коня свяжу. Взял, подвел к воротам, затянул.
Баба прилетела. Все спокойно.
Утром встал, пришел смотреть коня - а там березка. Ну, березка обыкновенная, связанная стоит.
- Ну, чё, бабушка, посмотрел я коня сейчас, угостила ты меня конем-то.

Шел он, значит...

Откуда уж он шел? Прохожий, в общем. Ночевать ему надо в деревне. Вот, значит, он край прошел: здесь все, дескать, богаты - не пустят. Спросит у кого - нельзя ночевать. Вот последняя избушка. Значит, уж проходить. Но, думат, спрошу. Зашел, спросил тут. Они говорит:
- Дак но, ночуй, только у нас вот видишь, тут вот сбор будет небольшой.
- Да-а, я лягу, мне не до сборов, до ваших. Я спать хочу, устал. Скоко там... Двое суток не спал, иду...
Но лег. Вот теперь, говорит, но, часов в одиннадцать-двенадцать там собираются эти. Вот собралось их, этих баб, там вот штук несколько, там три или четыре. Вот теперь, какой-то флакончик у их. Они счас раз! - намажутся и -к шестку. И раз! в трубу улетела. Теперя, втора и Третья так... Он думат, дескать, чё такое? - оне улетели. Думат: "Дай - я". Подошел, намазался и - фырк! И тоже и туды, прилетат. Прилетат, значит. А оне теленка там, значит, выташшили теленка, варят его, ись. Но она потом меня как увидала:
- А ты зачем сюды?
- Я, гыт, вот так и так...
- Но, гыт, вот садись.
Вывела, гыт, меня, посадила, значит, на вороного коня. И полетел, гыт, я на этим коне, поехал. И приехал, значит, очутился на крыше. Ни коня не стало, ниче. Смотрю: звезды. Огляделся. На скамейке сидит он.
Оне его, значит, на скамейку посадили и - вроде как на коне он. Смотрю, дескать, на вороном коне. "Садись, - садят меня на коня, - и поезжай". И вот я, гыт, на скамейке, гыт, приехал. И вот, гыт, до утра просидел... Но куды с крыши слезешь: убьешься да и все. И я, гыт, до утра и просидел.

У нас солдатик со службы шел.

Переночевать зашел к старушке. А она сама-то летала. Вот солдатик-то спать лег, но не заснул, а из-под одеяла выглядывал одним глазом.
Вот старуха подошла к печи, горшочек поставила на шесток, руки помочила и фырк! - в трубу. А солдатику интересно. Он возьми да также и сделай. И в бане очутился. А там уж старух полно. Хозяйка его увидела и говорит:
- А ты зачем здесь? Давай домой!
Дала ему коня красивого, быстрого. Солдатик сел на коня - и вмиг очутился в хате. Глядь: а под ним вместо коня помело оказалось!