Цыганская народная сказка

ВОРОН-ВОРОНЕВИЧ

   В одном прекрасном месте жил царь, и было у него три сына: один — младший, родной, а двое — с женой достались. Имел этот царь большое богатство, нажитое им невиданным образом. Все, что он хотел, являлось к нему. И потому это богатство являлось к нему, что росла в царском саду золотая яблоня. И вот напасть — с некоторых пор принялся налетать из дальних мест на царский сад волшебник Ворон-Вороневпч. Что он делал? Ломал сучья на яблоне и поедал золотые яблоки. Запечалился царь, собрал своих сыновей и говорит:
   — Что будем делать, дети мои? Какая-то хищная зверина прилетает в наш сад, ломает сучья на яблоне и съедает золотые яблоки.
   — Надо выследить вора, — отвечают дети.
   — Сынки мои, разве его укараулишь, коли он по воздуху летает?
   — А мы попробуем. Бросим жребий, кому достанется первую ночь сад сторожить.
   Так и сделали. Бросили жребий, и выпало старшему сыну. Взял он теплую перину и пошел в сад. Подошел он к беседке, что возле яблони стояла, расстелил перину, лег на нее, завернулся и заснул. Так он ничего и не выследил и вернулся наутро ни с чем. А Ворон-Вороневич прилетел, наломал сучьев, поклевал яблок и улетел себе спокойно в свое царство. Спрашивает царь старшего сына:
   — Ну как, видал чего?
   — Нет, никого и ничего я не видал.
   — А вы ничего и не увидите, дети мои, — еще больше опечалился царь.
   Однако и на следующую ночь уже средний брат пошел в сад караулить, но и он также ничего не выследил. Тогда младший сын подошел к царю и говорит:
   — Никто, отец, кроме меня, не сможет тебе помочь, а я все-таки поймаю вора.
   Взял он с собой буханку хлеба, взял баян, гитару, ковер и пошел в сад. Сперва он обошел сад кругом, а потом подошел к беседке, сел под яблоню и принялся на гитаре играть. Так играл он и пел песни до полуночи. Сначала под гитару, а потом под баян. А в полночь стал его сон одолевать. Сел он тогда на ковер и начал звездочки на небе считать. Считает, а сам краюшку хлеба уплетает. Только поел, как видит: поднимается сильная буря, настоящий ураган. Глянул царский сын на небо, а оттуда на него летит огромная хищная птица. Закрыли крылья этой птицы месяц, и погрузился сад в темноту.
   — Ну, лети, сейчас я тебя встречу, — промолвил царский сын и затаился в засаде.
   Сел Ворон-Вороневич на яблоню, и затрещали на ней сучья. Схватил царский сын меч, выскочил из засады и ударил хищную птицу вдоль крыльев. Взметнулся Ворон-Вороневич, взвился вверх, встряхнулся и прокричал:
   — Ну, помни, Иван — царский сын, я тебя не прощу! Испугался царевич, упал ничком на землю, а когда очнулся, то видит: лежит под яблоней черное воронье перо, огромное — две сажени с половиною. Взял Иван перо Ворона-Вороневича и пошел к отцу. Говорит ему:
   — Ты знаешь, отец, какой я богатырь, сильнее меня вряд ли есть кто на белом свете, да только Ворон этот посильнее меня будет. Вот и сказал он, улетая, что не простит меня.
   Нахмурился царь, почуяв беду. А беда — она недорого стоит. Устроил царь пир на весь мир по случаю победы младшего сына над Вороном-Вороневичем. Весь день пировали, а под вечер стали гости расходиться. Пошел Иван с матерью своей по саду прогуляться, и тут налетел Ворон-Вороневич, схватил царскую жену и унес неведомо куда. Все кричат: “Ах-ах!” А куда побежишь? Кого звать пойдешь? Некуда бежать и некого звать.
   Однако бросим об этом говорить. Год нету царской жены. Муж ищет, дети ищут — все без толку. Все царство в печали. Царю не по себе. “Зачем, — думает он, — я тронул этого Ворона-Вороневича? Хотел яблоню спасти, а потерял жену”.
   Вот как-то раз приходит к царю старший сын и говорит:
   — Благослови меня, отец, поеду мать искать. Отпустил его царь с богом, дал ему корабль, корабельщиков дал, добра всякого, чтобы не пропасть в дороге. Тот и поехал. Год не было от него никаких вестей. Тогда приходит к царю средний сын и тоже просится в дорогу. Отправил царь и его со своим благословением. И от среднего сына тоже год ни слова не было, ни весточки. Словно эти ребята под землю провалились. На царя уже и смотреть страшно — почернел весь от тоски-печали. Подходит к нему младший сын Иван и говорит:
   — Пусти меня, отец, не могу я дома сидеть. Мать Ворон-Вороневич уволок, братья пропали неизвестно куда. Пусти!
   — Что ж ты задумал, сынок? — отвечает царь. — Жены и двоих сыновей я лишился, а теперь ты хочешь меня совсем осиротить? Не найти тебе их…
   — Все равно поеду, отец, благословишь — поеду и не благословишь — тоже поеду. Не могу я дома спокойно сидеть, когда мать и братья в беде. А за меня не беспокойся — я их найду и домой привезу.
   Как бы то ни было, поехал и он вслед за братьями. Едет он, может, сутки, может, месяц, может, год — бог его знает, сколько он плыл по этому синему морю. В одно прекрасное время говорит ему капитан:
   — Ты замечаешь, Иван — царский сын, что наш корабль не своими силами несется неведомо куда?
   Пригляделся Иван — вправду, словно его корабль тянет в неизвестном направлении неведомая сила. Тогда Иван приказал капитану:
   — Дай кораблю волю, отпускай свободней паруса. И вот подтянуло их к самой середине моря. Там, на самой середине моря, стоял столб-магнит. Это Ворон-Вороневич поставил его, чтобы ни один корабль, ни одна живая душа мимо не проплыли — всех этот столб притягивал к себе. Притянуло и корабль Ивана-царевича. Тогда взял он пику стальную, уперся в этот столб и повернул корабль в сторону. Стал корабль поворачиваться, и увидал Иван-царевич, что к этому столбу еще два корабля приклеились — корабли его братьев. Тогда оторвал он и эти два корабля, и все вместе поплыли прочь от заколдованного места.
   Неподалеку земля виднелась. Причалил Иван к суше, Оглядел он корабли братьев — нет на них никого. “Должно быть, они где-то рядом бродят”,— подумал он. Вышел Иван-царевич на берег, а там следы на песке виднеются. Пошел он по следам и пришел к высокому забору, такому высокому, что его ни перелезть, ни даже глазом окинуть невозможно. “Дай, — думает, — попробую этот забор обойти”. Пошел. Много ли, мало ли времени прошло — бог его знает, только в одно прекрасное время вышли ему навстречу оба его брата. Они также обходили этот забор, только с другой стороны. По всему вышло так, что забор этот круглый.
   — Давно вы ходите, братья? — спрашивает Иван-царевич.
   — Давно, уже, считай, полгода.
   — И что, нигде никакого хода внутрь нет?
   — Нигде ничего, даже муха не залетит.
   Пошли братья к кораблям. Приказал Иван корабельщикам, чтобы они веревки вили подлиннее. Взял он свой меч, привязал к нему конец веревки, размахнулся как следует и бросил. Взвился меч выше облаков и перелетел через забор.
   — Попробуй, — говорит Иван среднему брату, — крепка ли веревка.
   Тот полез — выдержала. Иван вдогонку старшего посылает. Веревка и двоих выдержала. Тогда кричит Иван-царевич:
   — Слезайте оба!
   Это он проверял, выдержит ли веревка его самого, потому что среди братьев он был самым здоровым. Когда братья слезли, и он полез по этому канату. Добрался до верха забора и кричит вниз братьям:
   — Ну, ребята, ждите меня ровно год. Если не вернусь, то поезжайте домой к отцу. А сами вы все равно не справитесь.
   Спустился Иван-царевич по другую сторону забора и подивился, какая красота перед ним открылась: кругом аллеи, цветы растут, птицы заливаются сказочные. Пошел он по дорожке, вдруг видит: дом стоит из бронзы, весь на солнце переливается.
   — Что за чудо! — подивился царский сын. Осмотрел он этот дом со всех сторон и только собрался дальше идти, как услышал из дома голос:
   — Эй, парень, раз уж ты сюда попал, то бей в правую сторону дома, и откроются тебе двенадцать дверей!
   Вернулся Иван-царевич, посмотрел вокруг — нет никого, кто бы мог эти слова сказать. А голос опять:
   — Где же ты ходишь? Иди бей по правой стороне! Рассердился Иван-царевич и ударил со зла ногой по правой стороне дома. И вправду, пробил он двенадцать дверей. Заходит Иван-царевич в дом. И что он видит? Сидит перед ним Елена Прекрасная — золотые кудри и вышивает себе шелковый платочек.
   — Здравствуй, Елена Прекрасная!
   — Здравствуй, здравствуй, Иван — царский сын. По какому делу попал сюда?
   — Так и так, так и так, — отвечает царевич, — ищу я свою мать.
   — Знаю я, где матушка твоя. Поклянешься, что не оставишь меня здесь, я расскажу, где она и как ее взять, а не дашь клятвы, то и мать не спасешь, и сам отсюда не выберешься.
   Да если бы она и не просила, он бы согласился на все, такая она была красавица. Говорит Иван-царевич:
   — Ну ладно, Елена Прекрасная, даю я тебе слово: что бы ни случилось, я не оставлю тебя здесь, возьму с собой.
   Тогда она и говорит:
   — Ну, слушай, вот тебе мой совет. — Она рассказала царевичу, как надо поступить, чтобы мать спасти.
   — Придешь к матери — спрячься, пока Ворон-Вороневич не скажет, мол, ничего он с тобой не сделает плохого. А когда скажет — выходи смело, у него слово — олово…
   Приходит Иван-царевич к матери. Та кинулась к нему на шею плакать, а он говорит:
   — Некогда нам плакать. Ты лучше меня спрячь, а когда прилетит Ворон-Вороневич, то сделай так-то и так-то. — Он передал ей те же слова, что говорила ему Елена Прекрасная.
   Тут потемнело все вокруг — это Ворон-Вороневич прилетел. Покушал он и прилег отдохнуть. Тогда выходит к нему царская жена и говорит:
   — Ворон-Вороневич, надоело мне одиночество, дай я рядышком с тобой посижу. Ты лежи, а я у тебя в голове поищу.
   — А, привыкать начинаешь! — рассмеялся Ворон-Вороневич.
   — Ну как же, я ведь совсем одна. Лег он ей на колени, и она начала у него в голове искать. А сама продолжает:
   — Совсем я одна. Вот кабы мой любимый сын Ванюшка ко мне пришел. Да только ты не допустил бы его, убил бы со зла.
   — Почему убил бы? — удивился Ворон-Вороневич.
   — А что бы ты с ним сделал?
   — Вот глупая! Что бы сделал? Накормил бы, напоил бы да в путь проводил бы.
   Только сказал — раз! — царевич и выскакивает.
   — Здравствуй, Ворон-Вороневич!
   — Ай, молодец, Иван-царевич, перехитрил меня, — засмеялся Ворон-Вороневич. — Ну, да раз я слово сказал — сдержу, не трону тебя.
   Устроил Ворон-Вороневич по случаю встречи богатый пир. Стали они пить-гулять. Иван-то пьет рюмочкой, а Ворон-то Вороневич черпаком хлестает. Тогда говорит Иван-царевич:
   — Ай, Ворон-Вороневич, какая в тебе чертова сила! Я, посмотри, от стопки пьян, а тебя и черпак не берет.
   А Ворон-Вороневич смеется:
   — Разве это чертова сила? Пойдем со мной в подземелье, вот тогда ты посмотришь, что такое чертова сила.
   А Елена Прекрасная предупреждала Ванюшку: “Смотри, поведет он тебя в свое подземелье. Там у него меч есть волшебный. Поднимешь его на глазах у Ворона-Вороневича, он тебя сам убьет, этот меч, безо всякой посторонней силы. Но если Ворон-Вороневич отвернется, то не мешкай, сразу же хватай меч и бей злого волшебника. Тут и конец ему придет”.
   Повел Ворон-Вороневич Ванюшку в подземелье. И вправду, видит царский сын: меч огромный лежит.
   — Вот она где, моя сила! — вскричал Ворон-Вороневич. — Попробуй подними его, Ванюшка, а я посмотрю, хватит ли сил у тебя и годишься ли ты со мной сражаться.
   — Да где уж мне, Ворон-Вороневич, с тобой тягаться! — взмолился Ванюшка. — Смотри, какой ты сильный. Куда мне до тебя?
   Рассмеялся Ворон-Вороневич. Так позабавили его слова царского сына, что от смеха чуть слезы у него на глазах не выступили. Стал он глаза тереть, слезы смахивать. Только закрыл глаза, а Иван-царевич хвать его по голове мечом и убил.
   Приходит Иван-царевич к матери и говорит:
   — Ну, мама, теперь нам бояться некого, теперь у нас с тобой все в порядке.
   Собрались они втроем — Иван-царевич, его мать и Елена Прекрасная — и стали собирать богатство Ворона-Вороневича. Может, день богатство таскали, может, месяц — бог его знает, только все равно все богатство не перетаскать, потому что было его у Ворон-Вороневича несметное количество, одного золота — многие тысячи. Однако, когда загрузили добром два корабля доверху, приказал Ванюшка:
   — Ну довольно, хватит с нас и этого!
   Перетащил он через высокий забор свою мать, Елену Прекрасную, посадил их на корабль, но, как только собрался отправиться в обратный путь, говорит ему Елена Прекрасная:
   — Эх, Ванюшка, ты прости меня, позабыла я у себя в спальне под подушкой две куриные косточки.
   — На что они тебе, эти две косточки? — подивился царский сын.
   — Не спрашивай меня, Ванюшка, все равно я тебе не скажу. Только без этих косточек мне не жить…
   — Ну ладно, — говорит Иван-царевич, — ждите меня. Ведь это не бог весть какое дело великое…
   Снова перебрался он через забор и пошел. Приходит. И вправду, под подушкой находит две куриные косточки. Взял он их, завернул в платочек и пошел обратно.
   Однако это только быстро говорится. Пока Ванюшка ходил туда-сюда, прошел день, а может, и два. А за это время случилось вот что. Одолела братьев Ванюшки зависть черная. “Как же так? — думают. — Мы столько лет родного дома не видели, столько мук претерпели, а домой с пустыми руками возвращаемся, а Иван и нас спас, и мать вернул, и Елену Прекрасную сговорил, и столько богатства добыл”. И вот темной ночью подпалили они веревку, чтобы Ванюшка через забор не перелез, сели на корабль и поплыли домой. А с матери и Елены Прекрасной взяли клятву, чтобы те сказали отцу, мол, ничего не видели и ничего не знают, мол, не Иван-царевич их спас, а они, старшие братья. Так или иначе, угрозой или хитростью, но заставили они поклясться и свою мать, и Елену Прекрасную, что не скажут отцу лишнего слова.
   Уехали братья. А Иван-царевич вернулся к забору, схватился за веревку, и она упала на землю — сгорела наполовину. Понял тогда Ванюшка, как с ним братья обошлись, сел на камень и загоревал. Однако плачь не плачь, а делать что-то надо. Ведь как говорится, умный хоть за щепочку возьмется, а своего добьется. Вертел он эти косточки, вертел в руках, а потом возьми и ударь одну о другую. И только он это сделал, как вдруг является перед ним Алешка на одной ножке.
   — Что прикажешь, Иван-царевич?
   — Да вот так и так, так и так, победил я Ворона-Вороневича, освободил свою мать, сговорил Елену Прекрасную, набрал всякого добра, погрузил на корабль, хотел домой возвращаться, а братья со мной так поступили нехорошо…
   — Не печалься, Иван-царевич, — отвечает Алешка на одной ножке. — Братья твои, мать и Елена Прекрасная только через месяц домой приедут, а мы с тобой уже сегодня в полночь дома будем. Садись на меня!
   Посадил он его себе на плечи, взвился — и нет его! И вправду, еще полночь не наступила, а они уже оказались в том царстве, в том городе, где правил отец Ванюшки. Однако Иван-царевич к отцу не пошел, захотел он посмотреть, как поведут себя его братья, когда домой приедут. Напросился Ванюшка к одному старичку-сапожнику.
   — Дедушка, — говорит, — пусти меня, пожалуйста, к себе пожить, я тебе помогать стану.
   — Да что ты, сынок, у меня и грязно, и постелить тебе нечего. Как же ты у меня жить сможешь?
   — А ты не бойся.
   Ну, короче сказать, пустил он его, и стал Ванюшка у этого старика жить.
   Проходит месяц, и возвращаются братья. Ну, им, конечно, встреча была устроена богатая, почет, слава, музыка играла, все, как полагается. Закатил отец пир на весь мир. Только на этом пиру братья чуть друг с другом не переругались. И один хочет Елену Прекрасную в жены взять, и другой. А Елена Прекрасная голову повесила, сидит и думает: “Как быть? Что делать? Ведь не они меня спасли, а Иван-царевич, ведь не им, а ему я поклялась в верности. Однако и братьям я пообещала ничего не говорить про Ванюшку. Ведь все равно он приедет, не сейчас, так через год, но будет здесь…”
   Вот и решила Елена Прекрасная на хитрость пойти.
   — Вы, — говорит, — за меня, братья, не боритесь, не ругайтесь понапрасну, не ссорьтесь. За того я замуж пойду, кто мне две вещи к свадьбе принесет, что я пожелаю.
   — Говори, — спрашивает старший брат, — что за вещи?
   — Вот, — говорит Елена Прекрасная, — первая вещь. Были у меня туфельки к свадьбе припасены. Вторых таких во всем свете не найти — золотом расшиты да драгоценными камнями усыпаны. Но только спрягал их Ворон-Вороневич на высоком дубу, что растет на крутой горе, там-то и там-то. Найдите мне их к исходу месяца.
   Кинулись братья искать — не найдут никак. Бросили клич, мол, кто выполнит условие Елены Прекрасной, тому полцарства будет отпущено. Дошла эта весть до Ванюшки. Тогда говорит он старичку-сапожнику:
   — Иди во дворец к старшему брату и скажи, что берешься достать ему то, что он просит.
   — Что ты, сынок, как же я достану?
   — А это не твоя забота. Только про меня ничего не говори.
   Пошел старик во дворец, а Ванюшка стукнул одну куриную косточку о другую, вызвал Алешку на одной ножке и послал его выполнять задание Елены Прекрасной.
   Вернулся старик, зашел в дом, и у него чуть глаза на лоб не полезли: от этих туфелек такой свет исходил, что и ночью в доме светло как днем.
   Короче сказать, получила Елена Прекрасная свои туфельки и поняла, что здесь что-то не так, что не могли братья сами их достать и не иначе как Ванюшкина это работа. Однако вида не подает и говорит братьям:
   — Ну что ж, выполнили вы первое мое условие. Теперь вторую вещь доставайте. Есть у меня платье подвенечное, да только спрятал его Ворон-Вороневич на самом дне синего моря. Кто добудет его, за того замуж и выйду.
   На этот раз братья не стали время терять, а сразу побежали к старику-сапожнику:
   — Так и так, достань нам платье подвенечное…
   Научил Ванюшка старика, чтобы он не отказывался, вот тот и согласился помочь братьям.
   И снова Иван-царевич с помощью Алешки на одной ножке исполнил просьбу Елены Прекрасной.
   Нечего делать, надо слово держать, надо замуж идти за старшего брата. Тогда Елена Прекрасная и говорит:
   — Хорошо, жених мой дорогой, раз уж ты исполнил мои поручения, то я выйду за тебя замуж. Но выполни, пожалуйста, еще одну мою просьбу, позови на царский двор всех мужчин этого города, малых и старых, хочу я всем подарки сделать по такому случаю.
   Вот и собрался на площади перед дворцом весь народ в городе, все мужчины. А Елена Прекрасная ходит и всем подарки дарит — тому монету золотую, тому колечко на память. И Ванюшка тоже пришел ко дворцу, да только трудно было его узнать, такой он стал грязный да оборванный. Но когда дошла его очередь подарок получать, взяла она его за руку и к отцу потащила.
   — Вот, батюшка, не они меня спасли, не они твою жену от злого волшебника избавили, а этот парень, сын твой младший. А потому буду я ему верной женой.
   Ну и перевенчали их. Стали они жить-поживать и добра наживать.