Польская народная сказка

ШАПКА ЗА ТРИСТА ЗОЛОТЫХ

   Один мужик задумал имущество делить и пообещал сыну, что получит он три золотых. А сын странствовать хотел, вот и говорит отцу:
   — Батюшка, дайте мне мою долю сейчас. Пойду я странствовать.
   Отдал ему отец три золотых. И пошел сын странствовать. А на голову старую шапку надел.
   Прошел мили две, зашел в корчму, спросил на два медяка водки, отдал корчмарихе золотой и говорит:
   — Хозяйка, оставьте у себя сдачу. Буду возвращаться — накормите меня.
   И дальше пошел.
   Опять захотелось ему есть, отыскал он еще одну корчму. Зашел туда, спросил на два медяка хлеба, на два медяка водки и говорит:
   — Оставьте у себя сдачу. Буду возвращаться — угостите меня на нее.
   И еще дальше пошел. Шел-шел, опять есть хочется. Видит — опять корчма. Проел там четверть последнего золотого, а сдачу хозяйке оставил.
   — Буду возвращаться, — говорит, — поем на остальное. Вот идет он, идет, а денег-то больше нет. А есть-то хочется. А тут опять корчма. Зашел он туда, а там сидят трое бродяг, едят, пьют. Позвали они его к столу, угостили. Наелся он на славу и говорит:
   — Други, пойдем со мной. Теперь мой черед вас поить-кормить, чем хотите.
   Привел он их в ту корчму, где проел четверть золотого, и говорит:
   — Хозяйка, ставьте нам еды всякой и питья.
   А сам соображает, чтобы не набрать больше, чем на остаток.
   Поставили им на стол еды-питья, он шапку снял, покрутил ее на пальце и говорит:
   — Хозяйка, мы в расчете.
   — В расчете, — отвечает хозяйка.
   Подивились те трое, зашептались. А парень встал, вышел, за дверьми спрятался и слушает, о чем они говорят.
   Старшой из тех троих двум другим и толкует:
   — Видели, как он шапку крутил? В ней вся сила. Надо ее купить у этого мужика.
   — Сколько дадим? — спрашивают те.
   — Такая вещь, братья, не меньше трехсот золотых стоит, — говорит старшой.
   Подслушал парень этот разговор, обрадовался. «Триста золотых — неплохо!» — думает. Вышел он на дорогу, идет себе, как ни в чем ни бывало. А те трое догоняют его и говорят:
   — Слушай, друг, продай нам шапку.
   Он и отвечает:
   — Продам. Триста золотых дадите?
   — Даем двести, — говорит старшой.
   — Обсудить надо это дело, — говорит парень. — Пошли в корчму.
   И повел их туда, где второй золотой оставил. Заказал еду, выпивку и толкует:
   — Хозяйка, мы в расчете.
   А сам шапку на пальце крутит. Смотрит старшой, шепчет товарищам:
   — Покупать надо.
   Вышли они из корчмы, те трое опять приступаются:
   — Продай шапку.
   Парень отвечает:
   — С вас триста золотых, и делу конец.
   Дали они ему триста золотых и говорят:
   — Только еще раз нам покажи, как ее крутить надо.
   Соглашается парень.
   — Пойдем, — говорит, — в корчму. Там на прощанье и выпьем, как положено.
   И привел их туда, где изо всего золотого только два медяка истратил. Поели они, выпили, он и молвит:
   — Хозяйка, мы в расчете.
   А сам шапку на пальце крутит. Хозяйка кивает: все, мол, правильно. Обрадовался старшой.
   — Ну, — говорит, — братья, точно вам говорю: будет у вас еды-питья вдоволь, и денег вам не надо.
   Вышли они из корчмы, отдал им парень шапку, а сам давай бог ноги от них подальше!
   Добрели бродяги до корчмы, велели подать еды-питья, Поели-выпили — подзывают хозяйку. Начал старшой шапку крутить на пальце.
   — Хозяйка, мы в расчете, — говорит.
   А хозяйка отвечает:
   — Нет, с вас приходится.
   Второй бродяга шепчет:
   — Ты, старый хрыч, ее не в ту сторону крутишь.
   Схватил шапку, закрутил на пальце и говорит:
   — Хозяйка, да ведь мы же в расчете!
   — Как же в расчете, когда вы не заплатили?
   На шум вышел хозяин, а тут третий бродяга за шапку хватается.
   — Дураки вы, — говорит. — Не так надо!
   Крутит шапку по-своему и спрашивает:
   — А теперь мы в расчете?
   — Сейчас рассчитаемся, — говорит хозяин.
   Запер он двери, схватил плеть да так им всыпал, что вся одежонка на них в клочья разлетелась.
   С тех-то пор ни у кого из бродяг справной одежи нет, все они вечно в лохмотьях. И денег у них не бывает. И по корчмам они не ходят, у дверей христа ради милостыню просят, а войти боятся — памятна им та плеть.