Казахская народная сказка
СУД БИЯ БАЛЬТЕКЕЯ
В древние времена в кочевьях рода Аргын доживал свою старость богатый торговец Нуржан. Было у него три сына — Акыт, Сабит и Хамит. Умирая, старик позвал их и объявил им свою последнюю волю: — Все мое богатство, все мои табуны и стада принадлежат вам троим поровну. Живите дружно, не ссорьтесь, ведите торговые дела сообща и не обижайте моих жен. Оставляю вам тысячу пятьсот дилла, которые я берег на черный день. Берегите деньги на крайний случай, когда постигнет вас несчастье. Тогда разделите золото по-братски между собой, и пусть каждый сам по себе на свой страх продолжает торговлю. Заройте золото в горах в сохранном месте, чтобы никто, кроме вас троих, не знал о нем. Оставив такое завещание, Нуржан умер. Сыновья похоронили отца и сразу после поминок поспешили выполнять его последнюю волю. Они отправились в горы Чингис, нашли там глубокую пещеру, спрятали в укромном месте мешок с золотыми монетами, засыпали его землей, а вход завалили камнями. Окончив это дело, братья, никем не замеченные, направились домой. В первые годы после смерти отца они жили дружно и удачно вели сообща торговые дела. Потом между, ними начались разногласия, и дело дошло до крупной ссоры. Торговля от этого пришла в упадок. А тут еще зима выдалась тяжелая. Во время джута полегли все бараны и лошади, а летом от чумы погиб весь рогатый скот. Наступило полное разорение. Вспомнили братья отцовский завет жить дружно, но было уже поздно. Решили они разделить отцовское золото. Отправились братья в горы Чингис, нашли пещеру, где был зарыт клад, раскопали яму и вытащили мешок с монетами. Пересчитали они их и обнаружили пропажу: в мешке не хватало ровно пятисот дилла. - Кто мог взять третью часть нашего клада?— вскричал изумленный Акыт.— Вор утащил бы весь мешок. Это дело рук кого-нибудь из нас! Кто же взял свою долю? — Не я!— ответил Сабит. — И не я!— повторил за ним Хамит. — В таком случае, вы думаете, что это сделал я?— спросил с возмущением Акыт. Братья крепко поссорились, чуть не подрались. Но Акыт сказал: — Не будем напрасно спорить и браниться. Никто из нас не сознается, а злость может довести не только до драки, но и до убийства. Поедемте к мудрому бию Бальтекею. Он справедливо рассудит нас и найдет виновно- го. Положимся на его мудрость. Сабит и Хамит согласились. В тот же день братья отправились в путь. Вот едут они степью и дружно разговаривают, забыв о ссоре. Акыт посмотрел на зеленую траву и сказал: — Должно быть, близко аул. Я вижу на траве след сильно усталого верблюда, совершившего дальний переход с тяжелой поклажей. Сабит взглянул на траву и сказал: — Правда, здесь прошел верблюд, у которого правый глаз кривой. Хамит подумал и добавил: — Да, Сабит прав — верблюд был слеп на правый глаз. И ты, Акыт, сказал тоже правду — верблюд шел под вьюком. Он нес бадью с медом. Отъехали братья довольно далеко и встретили всадника, судя по одежде — татарина. Остановились, поздоровались. Татарин сказал: — Друзья, я потерял верблюда. Не видали ли вы его? — Нет! Поехали они рядом. Разговорились. Акыт спросил: — Верблюд был усталый и шел под тяжелым вьюком издалека? — Да, да... Мы с хозяином проехали Каракумы и сорок дней уже в пути. - Твой верблюд приметный,— сказал Сабит.— Он ведь кривой на правый глаз. Татарин насторожился: — Кривой! Откуда же ты знаешь, если его не видел? А Хамит успокоил: — Ты не беспокойся. Он под тяжелым вьюком далеко не уйдет. Бадью с медом не так легко нести. — Аллах великий!— вскричал татарин. На верблюде навьючен мед. Значит, вы его видели, а если отказываетесь, значит, сами и украли моего верблюда. Лучше признавайтесь, а не то я вас потащу на суд к мудрому бию Бальтекею! Придется вам не только отдать верблюда, но и заплатить штраф и судебные издержки. Братья перемигнулись между собой и согласились: — Ну, что же, поедем вместе к бию. Нам по пути! Поехали они вчетвером дальше. Приехали в аул Бальтекея. Бий, узнав, что к нему прибыли дети славного Нуржана, принял их с распростертыми объятиями. — Рад, очень рад, что аллах привел встретить дорогих гостей! - говорил Бальтекей. Он распорядился освободить для братьев отдельную юрту и заколоть самого жирного барана. Братья расположились на отдых. Им принесли хорошее угощение: чай, баурсаки, изюм, урюк. Бальтекей только на минуту заглянул к гостям в юрту, чтобы посмотреть, как устроили сыновей Нуржана, и сообщить им, что скоро подадут плов. Степной обычай не позволял утомлять почетных гостей постоянным присутствием, пока они не отдохнут с дороги. Однако Бальтекея очень интересовали приезжие, и он то и дело наблюдал за ними сквозь небольшую дырочку в кошме. Вот джигит принес блюдо с пловом и бережно поставил его перед гостями. Братья стали есть. — Знаете что,— сказал Акыт,— баран, которого заколол хозяин для нашего угощения, сосал не свою матку, а суку. — А рис, из которого приготовлен плов, рос на кладбище,— заметил Сабит. — Об этом нетрудно догадаться,— отозвался Хамит,— Скажу больше: наш гостеприимный хозяин — незаконнорожденный. Бальтекея удивил подслушанный разговор и возмутило подозрение Хамита, порочащее честь его матери. Он решил немедленно проверить, насколько основательны предположения гостей. Бий велел позвать к себе чабана. — Какого барана ты зарезал для гостей?— сердито спросил Бальтекей.— Говорят, его выкормила сука? — Справедливо говорят, бай!— ответил чабан.— Позапрошлой весной у меня в стаде прежде срока объягнилась одна овца и пропала. Я пожалел ягненка и принес его к суке, у которой были маленькие щенята. Она и выкормила ягненка... — Хорошо, иди и позови ко мне узбека, у которого мы покупали вчера рис. Пришел заезжий торговец, и бий спросил его: - Где ты сеял свой рис? Правда ли, что он вырос на могилах? — Вполне возможно, бий! Моя пашня находится в логу, на том месте, где давным-давно было кладбище... Бальтекей разинул рот от удивления и побежал в юрту к своей матери. — Что с тобою, сын мой?— спросила она, увидев озабоченное лицо Бальтекея. — Матушка,— сказал бий,— не желаю тебя оскорблять, но я должен знать правду. Скажи, как звали моего отца. Тот ли человек дал мне жизнь, имя которого я ношу? Открой мне тайну моего рождения. После недолгого колебания мать рассказала сыну: — Лет пятьдесят назад в наш аул, когда отец твой был в отсутствии, случайно заехал умный человек, бий. Он переночевал в нашей юрте и уехал, оставив о себе хорошую память. Твой покойный отец был человек недалекого ума, и ты пошел не в него. Где бы тебе быть бием и таким умным, если бы не тот случайный гость! Вот тайна твоего рождения и твоей славной мудрости! Бальтекей совсем растерялся, убедившись в справедливости замечаний своих гостей. Он удивился их необыкновенной проницательности и захотел найти ей объяснение. На следующее утро бий пришел к братьям и сказал: — Любезные гости, вчера вы говорили странные загадки. Прошу вас. объясните мне их смысл. Как вы могли знать, что заколотый для вас баран вскормлен собакой? — Очень просто,— ответил Акыт.— Здесь никакой загадки нет. У меня хорошее обоняние, и я заметил, что мясо в плове отдавало псиной. Догадаться нетрудно, что ягненок вскормлен не овцой, а собакой. — Хорошо! Но откуда стало известно, что рис вырос на могилах? Сабит ответил: — У меня тоже тонкий вкус и обоняние не хуже, чем у брата. Я ощутил в рисе запах гнили, какой присущ могилам. В степи много старых заброшенных кладбищ, и я подумал, что твой рис был посеян на одном из них. — Ясно,— сказал бий.— Но вот что особенно поразило меня — это ваше предположение, что я будто бы незаконнорожденный. Откуда могла прийти такая мысль вам в голову? — У старых людей на это есть верная примета. Незаконнорожденный при разговоре потупляет глаза в землю или поглядывает на собеседников исподлобья. Не сердись на меня, Бальтекей, я сделал свое замечание не в обиду тебе и никак не думал, что ты можешь услышать мои слова. Объяснения братьев вполне удовлетворили Бальтекея, и он спросил: — Скажите же теперь, любезные гости, о цели вашего приезда. Акыт хотел ответить, но в эту минуту в юрту вошел татарин, потерявший верблюда. Он обратился к бию с просьбой разобрать его жалобу на сыновей Нуржана. Бий начал суд. Татарин рассказал о встрече с братьями, передал содержание разговора, внушившего ему подозрение, и выразил уверенность, что сыновья Нуржана сами украли верблюда или знают вора, но не хотят его выдать. - Что вы на это скажете, друзья?— спросил Бальтекей. Первым выступил Акыт. Он сказал: — Увидев след верблюда на мягкой траве, я заметил, что в некоторых местах его ноги скользили. Обыкновенно верблюд ступает твердо, не скользит, потому что на ступнях у него имеются шероховатые твердые мозоли. Когда же он проходит далекий путь, эти мозоли стираются, ступня делается гладкою. Заметив скользящие следы верблюда на мягкой траве, я понял, что он прошел большой путь и сильно устал. Вторым выступил Сабит. - А я,— сказал он,— обратил внимание, что верблюд срывал траву только с левой стороны, а не с двух сторон, как обычно бывает. Это навело меня на мысль, что он был слеп на правый глаз. Бальтекей одобрительно кивнул головой и взглянул на Хамита. Тот заговорил: - А я заметил, что на траве, которую задевал верблюд своим вьюком, а в особенности там, где он, уставший, опускался на брюхо, собиралось очень много мух. А так как муха льнет к сладкому, то я догадался, что верблюд нес бадью с медом. Бий одобрительно улыбнулся. И, обратившись к татарину, сказал: - Ну, любезный, ступай ищи своего верблюда в степи. Ты сам видишь, что они ни в чем не виновны. Татарин ушел, а бий спросил братьев: — Теперь расскажите, зачем вы ко мне пожаловали? Какое у вас дело к бию? Акыт рассказал о завещании отца, о зарытом в пещере кладе и о таинственном исчезновении пятисот золотых монет. - Из-за этого вышел у нас спор. Мы не можем уличить друг друга, но наверное знаем, что золото взял кто-нибудь из нас троих — закончил свой рассказ Акыт. Сабит и Хамит подтвердили его слова: — Да, посторонний человек унес бы все золото, если бы случайно наткнулся на него. Бальтекей погладил седую бороду и сказал в задумчивости: - Вы правы! Я поразмыслю об этом, найду виноватого и дам вам совет. Но прежде я хочу рассказать одну историю. И Бальтекей стал рассказывать: «Неподалеку от меня живет хороший человек. У него была дочь, славная девушка, редкой красоты. Она полюбила молодого джигита из соседнего аула. Джигит тоже полюбил ее. Встречались они часто, но пожениться не могли, потому что принадлежали к одному роду. Однажды приехал к этому соседу богатый старик с молодым сыном и высватал девушку. Сват пригнал с собой табун лошадей и тут же заплатил большую часть калыма. Перед первой брачной ночью девица сказала своему жениху: — Милый мой, теперь я твоя душой и телом. Ты завтра увезешь меня с собой, и я никогда уже больше не увижу одного джигита, которого очень любила. Позволь мне сперва сходить к нему проститься. Он живет недалеко, я скоро вернусь. Я не обману тебя, и тебе не придется ни в чем меня упрекать. — Хорошо,— сказал жених,— иди и простись с возлюбленным. Только приходи скорее. Девушка нарядилась в лучшую одежду и отправилась знакомой дорожкой в соседний аул к возлюбленному. Джигит ждал ее. Она кинулась к нему на грудь, заплакала и поведала свое горе. Что делать? Джигит понял, что беду поправить нельзя, за девушку отец уже получил калым. Надо было расставаться навсегда. Поплакали они вместе и простились. Джигит проводил девушку на дорогу, здесь попрощался еще раз и пошел, не оглядываясь, домой. Девушка тоже поспешила в свой аул. На середине пути на нее напали воры. Они сняли с нее все дорогие украшения и оставили в одной рубашке. Бедная девушка не могла от страха вымолвить слова. Одному из воров стало жаль ее, и он сказал товарищам: — Зачем нам обижать беззащитную девушку. Возвратим ей отнятые вещи, и пусть она идет с миром. Сделаем в своей жизни хоть одно доброе дело. Воры подумали и согласились. Они пощадили девицу, возвратили ей все награбленное и удалились. Она благополучно дошла до дому, где ее ждал молодой муж. Рассказала она ему обо всем случившемся, и легли они спать. Муж понял, что жена не обманула его при встрече с возлюбленным». Бальтекей закончил свой рассказ и помолчал минуту. Потом он сказал: — Друзья мои, теперь скажите мне, как умные и рассудительные люди, кто из троих поступил великодушнее: молодой ли муж, отпустивший свою жену на свидание с возлюбленным; возлюбленный ли, благородно простившийся с девушкой, или же вор, сжалившийся над беззащитной девушкой? Братья задумались. — Я одобряю поступок молодого мужа, отпустившего девушку проститься с возлюбленным! — сказал Акыт. — Нет, влюбленный джигит поступил благороднее, уступив свое право на любовь другому,— возразил Сабит. — А я считаю,— сказал Хамит,— лучше всех поступил вор. Он остановил товарищей, и те возвратили ей вещи. С тех пор, может быть, у них проснулась совесть. Это настоящее великодушие! Бальтекей, выслушав братьев, поднялся с места и обратился к Хамиту: — Я вижу,— сказал он,— что ты тронут великодушием вора. Раскаяние его ты ценишь выше других чувств. Оно тебе понятнее и ближе твоему сердцу. Отдай же взятые тобой пятьсот дилла. Они не миновали твоих рук. Бий поклонился и вышел из юрты. Пристыженный Хамит сознался перед братьями, что он взял свою долю из клада.
|
Главная
Sayings
Помощь
Каталог
|